Мэб недовольно поморщилась. – Что-то я разболталась не в меру. Теперь ты понимаешь, почему меня называют сумасшедшей Мэб либо колдуньей.
– Те, кто так говорит, просто дураки. Я считаю, что у тебя настоящий дар, более ценный, чем умение делать настойку от прыщей для всяких юнцов либо для усиления роста волос для каких-то лысых типов. – В глазах Мэб мелькнули надежда и интерес.
– Люди боятся непонятного, Фиона. Моя мама всегда говорила, что это работа дьявола.
– Нет, это дар Божий. Подозреваю, ты пыталась не обращать на него внимания, а тебе нужно было учиться пользоваться им. И сейчас мы этим займемся, научимся использовать этот дар в полной мере и в то же время не вызывать у людей опасных страхов и подозрений в колдовстве. В клане Мюррей, к которому принадлежит наша Джилли, многие обладают таким врожденным даром, и я провела с ними достаточно времени, чтобы понять, как можно, не вызывая у людей страха, использовать этот замечательный дар для целей, предусмотренных Господом. И я тебя этому научу.
И Фиона тихонько рассмеялась, когда Мэб обняла ее.
– Как я смогу тебя отблагодарить? – Очень просто. Помоги мне найти какую-нибудь мягкую материю, чтобы привязать руки Эвана к кровати.
Поморгав, Эван уставился в потолок над кроватью. Он не мог поверить, что заснул, дожидаясь, когда ляжет Фиона. Похоже, тяжелая работа, которой он себя загрузил, чтобы не броситься за Фионой, схватить ее на руки и бегом помчаться в замок, в их спальню, и заняться с ней любовью, измотала его сильнее, чем он ожидал. Если бы он, как и планировал, смог воплотить свои желания в жизнь, он бы ни за что не заснул, однако Фиона заявила, что кому-то срочно потребовалась врачебная помощь, и ушла, оставив его в одиночестве.
Сон начал потихоньку проходить, и в этот момент Эван почувствовал, что у него зачесался живот. Он хотел почесать его правой рукой, но не тут-то было. Рука не хотела шевелиться. Удивившись, Эван бросил на нее быстрый взгляд и оторопел: рука была привязана к кроватному столбику. Второго взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: левую руку постигла та же участь. Кто-то привязал его за запястья толстыми веревками, обмотанными для мягкости шерстяной тканью темно-синего цвета, к кроватным столбикам. Однако никакого беспокойства по этому поводу Эван почему-то не испытывал. Ему и в голову не пришло, что кто-то из врагов пробрался в замок и так подшутил над ним. В ту же секунду до него донесся слабый запах лаванды – в комнату вошла Фиона, и Эван понял, почему не ощутил никакого страха, оказавшись привязанным: он подспудно догадался, что это сделала его жена. Причем позаботилась о том, чтобы веревки не натерли ему руки, а потому обмотала их шерстяными тряпками. Он подумал, что, наверное, и проснулся именно оттого, что она стала его привязывать.