Бесстрашный горец (Хауэлл) - страница 167

– А ты, случайно, не знаешь, как мне загладить свою вину? Может, поунижаться перед ней, но так, чтобы она этого не заметила? – спросил Эван и, когда Сигнмор рас­хохотался, вздохнул.

Когда Эвана усадили наконец на лошадь, заставили об­хватить Сигимора руками за талию и связали запястья, он понял, что ошибался: скоро у него наверняка закружится голова, и он потеряет сознание. В этот момент к нему подо­шла Фиона и дрожащей рукой принялась поглаживать его по ноге. Взглянув на нее, Эван увидел на лице ее гораздо более глубокие чувства, чем просто забота о муже, которую проявляет послушная жена.

– Со мной будет все в порядке. Фиона, – проговорил он. – Садись на свою лошадь и поедем. И подтяни платье, у тебя соски видны.

Он едва не расхохотался, когда Фиона вспыхнула, под­дернула платье и, окинув его яростным взглядом, поспеши­ла к лошади. Конечно, было бы лучше вытянуть из нее не­сколько ласковых слов, пока она находится в таком рас­слабленном состоянии, однако Эван понимал, что сейчас для этого не самое удачное время. Остается утешать себя тем, что Фиона испытывает к нему нежные чувства. Это было видно по ее лицу, по полным слез глазам. Потом, когда он выздоровеет, он попытается изыскать способ заста­вить ее признаться в том, что она его любит. Взгляд, кото­рым смотрела на него Фиона, вселял в него надежду, одна­ко ему требовалось и словесное подтверждение. Это была последняя трезвая мысль, которая его посетила. После того как Сигимор стегнул лошадь и они поскакали, спину прон­зила такая острая боль, что перед глазами Эвана все поплы­ло, и он потерял сознание.

— Здравствуй, папа.

Эван осторожно открыл глаза и взглянул на маленького мальчика, стоявшего у кровати. А в следующую секунду он почувствовал, что нестерпимая боль в животе и спине, ко­торая его мучила, исчезла. Он плохо помнил, как оказался в своей кровати и кто за ним ухаживал. Что-то подсказыва­ло ему, что прошло немало времени с тех пор, как он поте­рял сознание на обратном пути в Скарглас.

– Здравствуй, Мальчик, – ответил он, чувствуя, что в горле так сильно першит, словно он наелся песка.

– Меня теперь зовут не просто Мальчик. У меня есть имя.

В голосе мальчугана звучали такая гордость и радость, что Эван невольно улыбнулся.

– И как тебя зовут?

– Сайаран Макфингел, или Сайаран Камерон. Сигимор с дедушкой все еще об этом спорят.

– И то, и другое отличные имена. И кто тебе дал имя?

– Моя новая мама. Она даже привела священника, и он меня окрестил, как полагается. Она хотела, чтобы и ты при этом был, но ты болел.