Пока руки ее были заняты работой, мысли ее вернулись к мужу. Она не знала, что ей делать дальше. Они испытывали друг к другу всепоглощающую страсть. Каждую ночь, а частенько и утром, словно ненасытные дети, они бросались друг другу в объятия и занимались любовью. Проще всего было бы наслаждаться своим счастьем и больше не размышлять на эту тему. Фиона подозревала, что почти все жены, жившие в замке, упали бы на колени и возблагодарили Господа, если бы их мужья дарили им такое же блаженство, каким осчастливил ее Эван. Похоже, эгоистично с ее стороны желать большего, но она желала.
«Я хочу от Эвана не только страсти, но и любви, – думала Фиона, подстригая чересчур разросшийся куст жимолости. – Я люблю его всем сердцем и хочу, чтобы он меня тоже любил».
Наверное, наивно так думать, но она считала, что если она так сильно его любит, он просто не может не отвечать ей взаимностью. Кроме того, она чувствовала, что страстное влечение, которое они с Эваном испытывали друг к другу, должно быть пронизано любовью. Это тоже было наивно, поскольку она прекрасно понимала, что мужчина может желать женщину, не любя ее, даже не испытывая к ней ни малейшей привязанности. Ей потребовалось две недели, чтобы осознать, насколько она слепа и наивна, но наконец ей это удалось.
Проблема заключалась в том, что она не знала, как ей себя вести, чтобы добиться любви Эвана. Нельзя сказать, что он был с ней холоден в течение дня, однако Фиона чувствовала себя так, словно между ними стояла стена, которую она не в силах была разрушить. Несмотря на страсть, которую они испытывали друг к другу, как только Эван вставал с постели, он становился точно таким, каким был до женитьбы. Разве что не стремился убежать от нее, по крайней мере не настолько явно. И в то же время он не сделал ее, Фиону, частью своей жизни. Она все больше и больше ощущала, что она для него не более чем женщина, согревающая его постель, способная родить ему детей. При этой мысли в душе ее поднималась волна гнева. Она начинала себя чувствовать не женой Эвана, а скорее его любовницей. И такое положение дел нужно было срочно изменить, иначе никаких чувств, кроме злости и горечи, она не будет испытывать.
Вскоре голод заставил Фиону выбросить все мысли и об Эване, и о цветах из головы. Мэб уже давно ушла из сада, Она отправилась в деревню навестить женщину, у которой скоро должен был родиться ребенок. Чувствуя себя одинокой, несмотря на то что вокруг нее было столько людей, Фиона вошла в замок и направилась в свою спальню, приказав по дороге приготовить для нее ванну. Внезапно она почувствовала, что соскучилась по Натану, который до свадьбы сопровождал ее повсюду. Вот еще одна не слишком приятная перемена, которую принесло ей замужество, подумала Фиона.