– В войну, сэр? – переспросила Китти, не в силах больше сдерживаться. – Как хладнокровно вы об этом говорите! Значит, вы готовы ради своих целей пожертвовать жизнями всех этих молодых людей?
– Но это и наши цели, – вскричал самый юный из присутствовавших, некий Даниэль Робертс, потрясая в воздухе кулаками. – Да я готов отдать свою жизнь за Северную Каролину…
Натан изо всех сил сжал ее руку, так что Китти сморщилась от боли, и грубо поволок в сторону, прошипев:
– Пожалуйста, Китти, не лезь не в свое дело. Неприлично женщинам вмешиваться в споры о политике.
– Но я и не говорила о политике, – резко выдернув руку, громко произнесла Китти, не заботясь о том, что вокруг полно слушателей. – Я говорила о войне: о смерти, о кровопролитии. И я имею право выражать свое мнение. То, что я родилась женщиной, еще ни о чем не говорит. Янки, убивая, не будут разбираться, кто какого пола!
– Но тебя никто не собирается убивать! Война продлится всего несколько месяцев, да и мы не позволим им проникнуть так глубоко на юг! А теперь, пожалуйста, Китти, на нас уже оглядываются…
Она неохотно позволила увлечь себя к двери фойе и в следующий миг была настолько поглощена великолепием внутреннего убранства дома, что забыла про все споры о войне.
Пол под ногами сверкал – паркет был натерт до зеркального блеска. Стены были обиты желтой бархатной тканью, а высоко под потолком сияла огромная хрустальная люстра. Мягкие ковры покрывали лестницу, перила и балюстрады которой украшали свежие ветви остролиста. Воздух был насыщен дивным ароматом маргариток, стоявших повсюду в вазах.
Здесь не было ни души, и Натан привлек к себе Китти и поцеловал ее обнаженное плечо.
– А теперь ступай наверх, чтобы освежиться. Я тем временем припасу для тебя тарелку барбекю, и мы полакомимся вдвоем на задней лужайке, за домом, подальше от остальных.
– Ты стараешься изолировать меня от общества, потому что я не умею себя вести? – сердито фыркнула она.
– Ох, Китти, успокойся! – нетерпеливо вздохнул Натан. – Я просто хочу, чтобы нам двоим никто не мешал быть счастливыми и радоваться друг другу, а все эти бесконечные споры про войну утомят кого угодно. Гости и так шепчутся про отцовского надсмотрщика, которого ты ранила из ружья.
– Натан, тогда не лучше ли было мне остаться дома, если мое присутствие так тебя смущает? Ведь не моя вина в том, что вы взяли на работу надсмотрщика, который только и знает, что напивается в стельку и ищет потом повод для драки? Я… я даже жалею, что вообще не пристрелила его, – гневно выпалила она, – и имела глупость явиться на этот ваш хваленый прием!