Ненавидя себя за это, Адельм решил выяснить, какие еще подробности известны Элиан.
– С чего это взбрело ему в голову?
– Сэр Джос говорит, – продолжила сестра, – что только этим можно объяснить, почему после того, как отряд Хейдона поспешил на помощь торговцу пряностями, злодеи не покинули место схватки, предпочтя понести большие людские потери. Не думаю, что разбойники демонстрировали свою храбрость. Почему они не бежали, увидев, что силы сравнялись? Зачем продолжали драться и терять людей, если не стремились скрыть что-то? Свои личности, например?
– Но кого мог узнать знатный человек из другого графства среди подонков? – рассуждал вслух Адельм, чувствуя, что страх отпустил его. То, что рассказала Элиан, было не более чем предположением, которое мог бы сделать любой разумный человек с военным опытом, проанализировав те немногочисленные факты, которыми располагал. – Видимо, лорд Хейдон каким-то образом перекрыл отряду нападавших путь к отступлению, не оставив им выбора. Поэтому они и дрались до последнего, чтобы вырваться из западни, – продолжал Адельм. – Не забывай, разбойники впервые столкнулись с рыцарем и его хорошо обученными солдатами, а не с простолюдинами, которые обычно сопровождают купцов. Немудрено, что разбойники понесли на этот раз значительные потери.
– Пожалуй, ты прав, – сказала Элиан, и ее лоб разгладился.
Тут она вздрогнула.
– Несчастные малышки. У меня в жилах стынет кровь при мысли, что они испытали, прежде чем Господь смилостивился и забрал к себе их души.
Адельма передернуло. Знал бы он, напав на торговца пряностями, что где-то поблизости скачет отряд лорда Хейдона, который предпримет попытку помочь злосчастному купцу. Если бы дочери Хейдона оставались вдали от места схватки...
Ему хотелось молить Элиан о прощении. Рассказать ей, как он сделал все возможное, чтобы их кончина была быстрой и безболезненной. Он даже закрыл им глаза, чтобы они не видели приближения смертоносных ударов. А потом покачал каждую на руках в стремлении унять их страхи на пороге другой жизни, уготованной для невинных. Но он ни слова не сказал Элиан. Как мог он рассчитывать на ее прощение, если сам не мог себя простить?
– Как решился сэр Джос сделать тебя своей поверенной, после того как объявил всему миру твоего отца своим врагом? – спросил он.
Щеки Элиан залил румянец, и она потупилась.
– Никакая я не поверенная. Просто тоска по отцу вынудила его искать благодарного слушателя. А что касается угроз в адрес моего отца, то я теперь уже не знаю, были ли они настоящими или только отражали глубину его горя. Джос и его отец очень любили друг друга.