– Позже, – прошипел он, и от этого слова ее обеспокоенное лицо еще больше нахмурилось. Если бы он что-нибудь рассказал об этих делах, им тогда бы пришлось выехать до завтрашнего рассвета, и тогда проблема осталась бы позади.
Когда они вчетвером уселись за столом, Чарли, наконец, заметил, во что одета Анжелина.
«Как же это я не заметил такое?»Он моргнул раз, второй. Она все равно оставалась в том же платье. Чарли всегда знал, что Анжелина красива – даже в самой уродливой одежде, – но теперь воочию убедился, что она прекрасна. И в самом деле, черты ее лица были тонкими и изящными, шея – длинной и стройной, вырез розового платья чуть приоткрывал верхнюю часть груди. Чарли остановил полет мыслей и чувств, пока не залетел чересчур далеко. Один только ее вид заставлял его страдать от подавляемой страсти.
Он с трудом отвел глаза от девушки, чтобы тут же встретить грязную ухмылку Хуана Альвареса.
«Проклятие!»Чего бы он только не отдал за один хороший удар по наглой физиономии этого испанского джентльмена.
– Итак, – начал Альварес развязно, передавая фарфоровые блюда, доверху наполненные цыплятами и пышками. – Много воды утекло, Анжелина. Никогда бы не подумал, что мы снова увидим тебя, поскольку ты решила заточить себя в монастырь.
Чарли взглянул на Анжелину. Она в этот момент принимала блюдо и улыбнулась, хотя, как он заметил, улыбались только ее губы, но не глаза.
– Я еще не дала окончательный обет. Мне позволили навестить семью прежде, чем я уйду в монастырь навсегда.
– О, понятно. Тогда ты еще не настоящая монахиня. Хорошо, тогда все становится яснее, не так ли?
– Что это еще за «все»? – спросила Анжелина.
– Только то, что ты находишься здесь со своим другом. – Он поднял бокал, глядя на Чарли.
– Ну, и что ты хочешь сказать обо мне и моем друге?
Чарли едва заметно вздрогнул: «И почему только она не ест и не сидит тихонько?»
– То, что вы двое путешествуете вместе. Только вдвоем. Неженатый мужчина и незамужняя женщина. Ты же знаешь, как любят судачить люди, Анжелина.
Мария встревоженно вздохнула.
Анжелина посмотрела на подругу, поджала губы, аккуратно положила нож возле тарелки и только тогда повернулась к Альваресу.
– Скажи-ка прямо, Хуан, к чему ты клонишь?
– Я ни на что не намекаю. Я просто констатирую факты. Ты сама запятнала свою репутацию, Анжелина.
– Значит, я могу рассчитывать, что ты разнесешь слух и об этом. Не так ли, Хуан?
Он улыбнулся и отпил глоток вина из бокала, чтобы сделать паузу перед ответом.
– Конечно...
– Хуан! – Мария задохнулась от волнения. – Как ты можешь говорить такие вещи Анжелине? Тебе лучше других известно о ее призвании нести слово Божие.