– Он может послать в погоню за нами своих людей.
– Нет, – отрезала Анжелина. – Он не посмеет этого сделать. Он мог оскорблять нас в своем поместье, но не посмеет послать за мной вдогонку вооруженных людей, тем более когда мы так близко от гасиенды отца.
– Ваш отец настолько влиятелен?
– Да, – сказала она просто. – Поверьте, никто нас не преследует.
Ее искренность, должно быть, убедила Чарли, так как он слегка успокоился и подошел к ней поближе.
– Тогда покончим с этим, – прорычал он и подставил щеку.
Полная луна ярко светила в вышине, бросая на его лицо голубоватый свет. Кровь на щеке запеклась черным пятном.
– Вам лучше присесть. Отсюда я не смогу хорошо разглядеть рану.
Чарли беспрекословно повиновался, и Анжелина присела рядом с ним. Пока она оказывала ему помощь, он отводил глаза, не смея встретиться с ее пристальным взглядом. Мягкими движениями девушка смыла кровь, позволив ране слегка покровоточить, чтобы она очистилась.
– у вас может остаться шрам, – заметила она.
Чарли даже не взглянул на нее.
– Недурно, а то я всегда казался себе слишком смазливым.
– Я бы этого не сказала. – Анжелина прижала чистый кусочек ткани к ране, чтобы остановить кровь.
Теперь он сверлил ее черными глазами. «Неужели я когда-то думала, что глаза у него холодные и пустые? Не может быть. Сейчас они пылают жаром», – от изумления у нее даже захватило дух.
– Не сказали бы? – спросил он, и его хриплый голос показался ей нежным. – А что же вы скажете, Анжелина? – Он медленно поднял руку и прижал ее ладонь к своей щеке там, где она держала ткань на ране.
– Не смазливый, – она проглотила комок в горле, – а красивый.
– Чересчур красивый?
– Возможно.
– Наверное, вы знаете, что красивое лицо не всегда отражает характер человека.
– Конечно, – ответила она, хотя все ее внимание занимало то, как его большой палец двигался вверх и вниз по ее руке, поглаживая, успокаивая, возбуждая.
– Да, сестра, и вы знаете, что главное в человеке – это душа. А моя душа ужасно темная.
Анжелина буквально тонула в черных омутах его глаз, переполненных чувствами, для которых в этот момент она не смогла бы даже найти подходящих названий – тоской, страстью, жаждой. Его глаза казались ей бездонным колодцем печали, притягивавшим ее к себе и все больше и больше.
– Я смогу вам помочь, – прошептала она, и ее губы коснулись его губ. Их долгий поцелуй становился то жестким и требовательным, то мягким и нежным, то соблазняющим – но в следующую секунду он все равно воспринимался иным. Этот поцелуй значил для них все сразу и даже более того.
Его губы, прижавшиеся к ее рту, источали тепло и покой. Анжелина погрузилась в объятия, невольно соскользнув к нему на колени. Чарли нежно охватил ее, убаюкивая и прижимая к себе. Она приблизила к нему лицо и раскрыла рот, чтобы встретить его язык. Где-то в глубине ее сознания еще теплилась мысль, что не стоило бы прикасаться к нему, не следовало бы его целовать. Но эта мысль только мелькнула и в следующий момент исчезла, сметенная нахлынувшими чувствами. Чарли тихо простонал, и ее руки скользнули ему на затылок, боясь, что он перестает к ней прикасаться, трогать и ласкать ее. Но будто почувствовал это, его язык стал исследовать ее рот и губы, пока, наконец, не встретился легким касанием с ее язычком. Она нечаянно столкнула шляпу с его головы, и золотистые волосы каскадом рассыпались и накрыли их лица, мягко поглаживая ее щеку.