– Твой приятель желает с тобой пообщаться, – сказал он.
– У меня нет времени, надо сделать второй проход. Ты знаешь, как мистеру Тидеману нравятся перекрестные полосы.
– О-о… – Крэйг вздрогнул и указал на лужайку. – Вроде этого?
– Ага.
– Сказать ему, что ты остаешься на сверхурочные?
– Мне на самом деле придется.
– Черт. Только не очень увлекайся.
– Спасибо, босс.
Рейн запустила косилку, закончила первый проход во дворе, исправив перекос, и взглянула в сторону улицы. Мейсон ушел.
Когда они ехали обратно, Крэйг ни о чем ее не спрашивал, а она не интересовалась, куда исчез Мейсон. Наконец машина завернула во двор, и Рейн напряглась, ожидая увидеть «ролле», но стоянку заполняли только грузовики и личные машины бригады.
Хорошо. Значит, он получил ее послание.
Дома она примет душ, поиграет немного с Багси, польет цветы, возможно, пригласит Зоэ на обед в греческий ресторанчик. Они даже разорятся на бутылку шампанского, чтобы забыть прошлую неделю.
Прежде чем припарковаться, Рейн на всякий случай оглядела улицы вокруг дома. Не обнаружив ни «роллса», ни других машин семейства Александр, она заняла свое обычное место, выключила двигатель и побежала к дому.
Мейсон сидел на нижней ступеньке, а Багси терся о его брюки, оставляя на них разноцветные волоски.
– Немедленно уходи, – сказала она.
– Нет.
– В чем дело? Ты не все получил за свои деньги? Этого недостаточно?
Он встал, почистил брюки.
– Ты действительно хочешь обсудить это в саду на радость соседям?
– Я вообще не хочу ничего обсуждать. Проваливай. – Рейн попробовала захлопнуть перед его носом дверь, но Мейсон придержал ее ногой и вошел следом.
– Наверно, ты думаешь, что я подонок, – сказал он.
– А разве нет? – Она бросила рюкзак в кухне.
– Должно быть, ты злишься, что так по-глупому клюнула в субботу на мою уловку.
– Слишком мягко сказано.
– Ладно, если это поднимет тебе настроение, я все уже выяснил. Миранда организовала своих приятелей, чтобы те разводили нас на танцах. Элизабет вынуждена была послать Саманту к нам раньше времени, позвонила рано утром, поэтому мать вошла и увидела нас. Но, согласись, трудно было удержаться, когда ты возбужденная, полуодетая спустилась вниз, чтобы я мог трахнуть тебя.
– Сукин сын! – Рейн влепила ему пощечину. Он прищурился, стиснув зубы.
– Тебе не нравится это слово? Естественно, потому что оно не имеет ничего общего с тем, что случилось между нами. Прошу за него прощения. Я ввернул его, мне жаль. Я не то говорю, но, клянусь тебе, все произошло случайно, а не для того чтобы показать матери.
– И что это – по-твоему было?