Когда Мейсон закончил последний разговор по телефону, оставалось еще пять минут, и он развернул утренний выпуск «Уолл-стрит джорнал». К своему удивлению, Мейсон Александр обнаружил, что не может читать, поскольку не сводил глаз с двери, откуда вот-вот должна появиться Рейн.
Никогда в жизни он не испытывал такого нетерпения.
Нет, мысленно поправил он себя, любопытства. Относительно того, как может быть одета его протеже. Вероятно, ему следовало повезти ее в магазин. Для людей их круга одежда Рейн столь же нагла и беспардонна, как ее чувство юмора. Да, эта женщина неординарна, даже странна, хотя мать и Миранда, конечно, уверены, что именно снадобье заставило его влюбиться в первую встречную.
Господи, что он делает? Вдруг эта девчонка черт знает кто такая или вообще очаровательная психопатка?
На секунду Мейсона охватило беспокойство. Нет, он хорошо разбирается в людях. Рейн Хобарт – замечательная Девушка, а его тревога просто от нетерпения.
Он сделал еще одну попытку сосредоточиться на центральной колонке, но, в конце концов, отложил газету и посмотрел на часы. Еще минута. Хотя женщину торопить бессмысленно, Мейсон все же открыл дверцу. Шофер выскочил из машины, чтобы помочь ему выйти.
Мейсон жестом остановил порыв водителя:
– Я только собирался впустить немного свежего воздуха. К ним стали подтягиваться местные ребята, как бывало всегда, когда они видели большой лимузин у себя в квартале. Двое пацанов даже начали спорить, кто этот парень, кинозвезда или торговец наркотиками.
– Ни то ни другое. Производство главным образом, – сказал им Мейсон.
– Я же говорил, – ухмыльнулся третий, отодвигая локтем одного из мальчишек, и неожиданно ткнул пальцем в другую сторону: – Ничего себе, поглядите-ка на Рейн.
Мейсон никогда бы не поверил, что сорок пять минут и душ способны настолько изменить женщину. Грязная униформа, годящаяся для людей обоего пола, исчезла, Рейн вышла в облегающем розовом платье с вырезом каре, довольно целомудренным, зато он разжигал у мужчин желание увидеть побольше. Девушка сумела укротить даже свои разлетающиеся волосы и слегка припудрила веснушки на носу. Из украшений были только золотые сережки-кольца. Мейсон нашел их немного великоватыми, а помаду слишком яркой. Без этого Рейн Хобарт выглядела бы сногсшибательно.
Конечно, про дурацкую помаду можно забыть, если посмотреть на ноги. Он уже знал, что они хороши, но в черных туфлях на высоких каблуках и в нейлоне просто разили наповал, к тому же длина платья открывала их постороннему взору настолько, насколько следовало. Мейсон не по-джентльменски уставился на то место, где кончалось платье.