К началу лета корабли бывают готовы и нагружены товаром и рабами. Купцы плывут по Днепру вниз в Царьград.
Днепр был бы всем хорош, если бы не пороги.
Первый порог — самый опасный, в нем четыре гряды, русло в этом месте узкое, течение бурное, и на дне торчат острые камни. Людям приходится выходить из ладей прямо в воду. Они идут вдоль берега и осторожно ведут ладьи вниз, они тянут и направляют ладью, нащупывая ногами путь, чтобы не повредить днище судна об острые камни. У другого порога им опять приходится выходить в воду. По-нашему он называется Островной порог, а варяги называют его Хольмефосс — оба названия означают одно и то же. Третий порог варяги называют Гьялланде [24] за его грохот.
Последний порог самый коварный. Здесь ладьи с грузом приходится нести по берегу и по берегу же перегонять закованных в цепи рабов. По-нашему этот порог называется Неясыть, то есть ненасытный, — лучшего названия для этого порога не подберешь.
Он состоит из двенадцати гряд, вода мечется от берега к берегу, разбиваясь о скалы, острые, как меч.
В воздухе висит водяная пыль, среди камней закручиваются жадные водовороты. Гул воды, словно жуткий крик, заглушает все прочие звуки.
— Откуда ты все это знаешь? — перебил ее Олав. — Ты тоже плавала вниз по Днепру?
— Нет. Мне рассказывал твой отец. Он-то не раз проделывал этот путь.
— Я и не знал, что отец умел так рассказывать.
Олава как будто оскорбило, что он не знал отца с этой стороны. И Эллисив решила не рассказывать больше о Днепровских порогах.
— Княжеский двор в Киеве лежит на холме, над Днепром, — начала она. — Бескрайнее небо, степь — кажется, что плывешь на корабле. И ветер, проносящийся над степью, напоминает морской.
Нас, княжеских детей, было десять: шесть братьев и четыре сестры. Я из детей была четвертой, старше меня был брат и две сестры.
У нас было полно слуг и много наставников. Отца мы видели редко: князю Ярославу было не до нас. А мать почти всегда была с нами, она старалась выучить нас говорить на своем языке. Мне, единственной из сестер, это пригодилось.
Отец тоже не забывал про наше ученье — ученость он ставил превыше всего. Ему было известно, что в Византии знатные люди держат учителей и для сыновей, и для дочерей. И он хотел, чтобы мы непременно овладели греческой грамотой.
Кроме того, нас учили и славянской грамоте, слушали мы и древние сказы о своих предках. Учили Священное писание и догматы христианской веры. Отец требовал также, чтобы мы знали законы и умели считать.
Мальчиков учили владеть оружием, а девочек — как подобает держать себя королеве.