– Нет, конечно, но довольно смело с ее стороны, – заметил Джордж. – Ты дала ей пощечину, дорогая?
– Я хотела, – ответила Анна, – но сумела сдержаться. Я сказала, что это невозможно, но зато я могу быть ее другом, и она на меня просто посмотрела – Дева Мария, видели бы вы выражение ее лица! Словно я была служанкой, только что пролившей помои на ее лучшие бархатные туфли! И ничего мне не ответила – как смеет она так обращаться со мной? А когда я пожаловалась Генриху, он просто пожал плечами. – Нанетта подумала, как мало этот жест подходил гиганту Генриху, перенявшему его от Анны. – Потом он пояснил, что слишком занят, чтобы волноваться еще из-за нее, и что лучше было бы провести акт о лишении ее гражданских прав через парламент. При этом присутствовал еще Кромвель, он был очень спокоен – вы знаете, какой у него вид, когда он считает что-либо мелким и хлопотным, и...
– Послушай, Анна, – заговорил Джордж, сбрасывая все безделушки в шкатулку, – тебе лучше успокоиться и постараться не показывать свою нелюбовь к Марии. На твоей стороне в этом конфликте не много сторонников. Тебя и так обвиняют в аресте кентской монахини...
– Меня обвиняли и в прошлогоднем неурожае, – напомнила Анна, все же прислушиваясь к его словам.
– ...А когда арестуют Мора и епископа Фишера, они снова будут обвинять тебя, а ты знаешь, как популярен Мор.
– Да, да, – согласилась Анна, – ты, конечно, прав.
– Ты сама это понимаешь, – продолжал Джордж, обнимая ее и целуя в шею.
Она недовольно откинула голову:
– Прекрати! Ну и что же ты посоветуешь сделать, братец?
– Только то, что ты и так хорошо умеешь делать – будь изящной, величественной, веди себя по-королевски. Ты ведь королева – в твоей утробе находится наследник престола. Это самое главное, этого ничто не должно касаться, даже все маленькие гордые незаконнорожденные испанки всего мира.
Анна некоторое время стояла рядом с ним, закрыв глаза. Том прекратил перебирать струны, лютня умолкла. Нанетта посмотрела на него и увидела в его глазах печаль. Он мог бы жениться на Анне и лелеять ее, подумала она.
– Все равно, – заявила Анна через некоторое время, – я хочу, чтобы они обе умерли. – Ее голос был очень тих и спокоен, и Нанетта невольно перекрестилась.
На следующий день, как бы в наказание за эти слова, Анна выкинула.
Это был тяжелый удар, хотя и не окончательный. К концу апреля королева снова почувствовала, что она в положении. В мае ее подозрения подтвердились, и все снова пришло в порядок. Очевидно, она легко беременела. И тем не менее, когда в конце этого месяца король уехал из Гринвича, он оставил Анну одну, распорядившись, чтобы она была осторожной и отдыхала. Нанетта была рада этому, так как подозревала, Анна выкинула из-за того, что перенервничала, и была уверена, что в присутствии короля она нервничает больше, чем когда его нет.