– И таких монастырей немало по стране, – добавил Джон Баттс, – за редкими исключениями, в монастыри почти нет притока новых послушников. Их дни сочтены. Так что такая ревизия просто необходима.
– А что стало бы со всеми людьми, которые лишились крова после наводнения, если бы их не приютили монастыри? – спросил Эмиас. – Как вы можете говорить, что их дни сочтены?!
– Я согласен, что в северных землях монастыри могут быть еще полезны. Но что касается бездомных, то после наводнения им гораздо больше помогли местные богатые семьи, а уж сейчас-то им монахи точно не помогают – это было только временное убежище. А, например, аббатство Св. Марии вообще не приняло никого, тамошние монахи предпочитают развлекать богачей и аристократов.
– Вы оба слепы и не видите истины, – упрекнул их Эмиас, – на ваших глазах будут уничтожены святые обители, а вы будете продолжать твердить, что так и надо. Правда же в том, что их богатства нужны королю, чтобы пополнить казну – золото, ритуальная утварь, земли. Вот подлинная причина уничтожения, что бы вы там ни говорили.
Сказав это, он повернулся и вышел, оставив Джона и Пола в неловком молчании. Наконец Джон проговорил:
– Он прав. Но и мы тоже правы. Если бы дело было только в богатстве монастырей, его могли отнять у них и сотню лет назад. Но мир меняется, и люди тоже, и дни монастырей сочтены. Мы с тобой, Пол, оставим, когда уйдем, совсем другой мир, чем тот, в котором появились на свет.
Этой осенью снова собрали плохой урожай, даже хуже, чем в прошлом году, так как сказалась двухлетняя засуха и весной было посеяно слабое, порченое зерно прошлогоднего урожая. По всей стране люди с отчаянием ожидали наступления очередной голодной зимы, и все, конечно, роптали, считая это наказанием Господним. Но удивительно, что теперь люди видели причину не в королеве, а в короле – они считали, что это его действия, его политика навлекли на них бедствия.
Папа продолжал выступать против политики короля и, вопреки его желанию, послал кардинальскую шапочку епископу Фишеру, до сих пор томящемуся в Тауэре с Томасом Мором. Это был прямой вызов королю – он решил, что настало время заставить обоих принести присягу принцессе Елизавете. Они отказались, и король приказал казнить обоих, с еще девятью монахами, также отказавшимися принять присягу. Папа объявил, что собирается отлучить короля от церкви, что нисколько не огорчило последнего, но означало, что те из его подданных, которые считают себя до сих пор подданными и папы, могут более не подчиняться ему. Кромвель предложил разумный компромисс – объявить наследницей принцессу Марию, а герцог Норфолк строил планы женить своего сына на Марии, чтобы они стали наследной парой. В глазах многих Норфолк имел больше прав на английский престол, чем сам король.