Рут была спокойней, она во всем следовала, судя по всему, примеру Елизаветы. У нее не было природного изящества, но за внешней неуклюжестью обнаружилось душевное обаяние, кроме того, у нее оказался красивый голос, который Нанетта старалась развивать – в последнее время в Морлэнде редко звучала музыка. Обе девочки были сообразительны, но их образованием никто не занимался – грустный контраст по сравнению с Элеонорой, чьи манеры, благодаря Арабелле, были выше всяких похвал, зато ум заколочен так крепко, как дом на зиму, так что туда не проникал ни единый луч.
Нанетта хотела, чтобы они узнали кое-что еще, кроме того, как шить и услужить даме, но Филипп Фенелон был слишком занят обучением мальчиков, чтобы тратить время еще и на девочек. Тогда, с разрешения и одобрения Эмиаса, она навела в городе справки и пригласила в качестве гувернантки образованную и почтенную даму, миссис Стоукс, которая в молодости была компаньонкой одной Йоркской дворянки, а позднее гувернанткой ее детей. Теперь ее госпожа отошла в мир иной, а воспитанники выросли, и она вполне обеспеченно жила на свою пенсию, но была счастлива прекратить свое уединение ради Морлэнда.
– Мне всего хватает, мадам, – сказала она Нанетте, – но я основную часть жизни провела в большом поместье и терпеть не могу покой и безделье.
Нанетте она понравилась сразу же, она нашла ее взгляды пристойными, а поведение высокоморальным. Девочки сначала немного дичились, но потом оттаяли и сильно привязались к ней, к чему и стремилась Нанетта. Миссис Стоукс учила их французскому и итальянскому языкам, латыни, читала с ними, учила правильно писать, шить и следила за выполнением религиозных обязанностей, Нанетта же учила их этикету, музыке, пению и танцам, а Елизавета, самая умная из трех, посещала вместе с мальчиками уроки греческого у отца Фенелона. Скоро у нее обнаружились такие способности к языкам, что она оставила мальчишек далеко позади.
Так что жизнь в Морлэнде была полна хлопот, но не лишена и приятных минут – Нанетта посещала и принимала визиты Арабеллы и Люси и неплохо проводила время в их компании. Поездка в город всегда включала в себя обед или ужин с Баттсами, где она часто встречала Джеймса, который вел дела вместе с Джоном. Иногда она охотилась вместе с Елизаветой, которая оказалась отличным компаньоном, и недовольной такими эскападами Одри, а временами к ним присоединялась Арабелла с Филиппом и мальчиками. Но большую часть свободного времени Нанетта проводила в церкви, а когда она завершала молитвы, то просто сидела там, сложив руки на коленях, поверх молитвенника, подаренного ей Полом, с зайцем на обложке. Здесь, где он сам провел столько часов, он казался рядом. Иногда она ругала себя за то, что не может помыслить о Боге или святых без того, чтобы не вспомнить и Пола. В постели, в переполненной спальне, она засыпала сразу же, едва коснувшись головой подушки, но здесь, в святилище, Нанетта могла, закрыв глаза, переместиться туда, где он ждал ее, улыбаясь и блестя своими черными глазами.