– После всех этих жалких платьев, которые мне приходилось носить, – радостно воскликнула она, обращаясь к Эллин, – я чувствую себя самой богатой на свете, видя такие глубокие складки! – И она закружилась на месте, слыша, как тяжелая ткань шуршит по плитам пола ее маленькой комнаты. – Хетти, подними зеркало повыше, – приказала она горничной, принявшись вертеться перед ним, чтобы еще раз оценить платье. Лиф платья был очень узким и плотно облегал грудь девушки, его покрой слегка напоминал мужской камзол с двумя рядами маленьких серебряных пуговиц спереди. Портной уверял, что сейчас модно шить женские костюмы для верховой езды похожими на мужские. К платью полагалась черная шляпа с широкими, сильно загнутыми полями, которую Эллин, что-то с сомнением бормоча про себя, украсила перьями. Взяв шляпу, Аннунсиата с помощью второй горничной, Мэг, водрузила ее себе на голову, придав нужный наклон.
– Да уж, теперь вы вылитая Иезавель, это точно, – поджимая губы, проговорила Эллин. – Не понимаю, зачем вам, при всей вашей красоте, обряжаться в мужское платье! Ничего хорошего из этого не выйдет. Я уж сколько раз говорила хозяйке, да разве она меня послушает?
Аннунсиата сдвинула шляпу набок.
– Замечательно! Должно быть, в Лондоне все женщины одеваются так. О моя шляпка! Мне она так нравится, что я готова класть ее с собой в постель каждую ночь!
– Конечно, коли уж вы оделись как блудница, то можете и вести себя так же, – сердито отозвалась Эллин.
Аннунсиата отвернулась от зеркала и одарила няню сияющей улыбкой. Она знала, почему Эллин ворчит, и причина заключалась совсем не в одежде – Руфь не разрешила няне сопровождать Аннунсиату в город.
– Эллин, не сердись, – попросила девушка, торжествующе улыбаясь. – Тебе бы там все равно не понравилось, да и поездка была бы слишком тяжелой для тебя. Мама права. Со мной будет все в порядке, не тревожься обо мне.
– Тревожиться о вас? Нет уж, я не буду тратить свое время на пустяки, мисс. Говорят, черный джентльмен присматривает за своими детьми, и с этой минуты вы несетесь по его пути, сломя голову. Тщеславие, грех, нечестивые разговоры и разврат – вот что вы найдете в Лондоне, потому и радуетесь сейчас, и одеваетесь так, что смотреть стыдно. Да, говорила я хозяйке...
– Ну, Эллин, что я могу натворить в Лондоне, если за мной будут присматривать Ричард и Люси?
Проницательно взглянув на нее, Эллин ответила:
– Даже если бы они были самыми лучшими из людей, то не смогли бы запретить вам делать то, что вы захотите. Вы можете послушаться только свою мать и меня.