– Все в порядке, – сказала она, сдерживая дрожь. – Поднимайте его.
Эдуард убрал ногу с шеи Лиса, и как только тот поднял голову, потянул за поводья.
– Иди же, Лис, старина. Вставай, вставай. Жеребец осторожно задвигался, и, почувствовав, что его положение улучшилось, выпрямился, встав на четыре ноги на дне рва. Потянулось томительное ожидание, пока Лис пытался выбраться из рва. Для Аннунсиаты эта минута показалась ужасной, она чувствовала себя так, будто была брошена в штормовое море в закупоренной бутылке. Казалось, ее со всех сторон окружила громадная, горячая, с резким конским запахом плоть, а ее собственное хрупкое тело было зажато в тисках между нею и неподвижным Ральфом. Что-то резко ударило ее в плечо, Аннунсиата зажмурилась от боли и соскользнула на дно рва. Внезапно во рву стало свободнее, и в легкие Аннунсиаты вновь рванулся свежий ночной воздух.
Ральф застонал – боль прервала его обморок. Аннунсиата осторожно прикоснулась к нему. Рука, которая попала под плечо Лиса, лежала изогнувшись под неестественным углом, как сломанная ветка. Другой рукой он держался за бок, но ноги были целы, и Аннунсиата надеялась, что повреждения не слишком тяжелы.
– Вы можете подняться? – спросила она. – Я подержу вашу руку. Как вы думаете, еще есть переломы?
– Грудь ужасно болит, но в целом, думаю... – Ральф попытался сесть и вскрикнул от боли, вызванной этим движением.
– Ради Бога, поторопитесь! – крикнул Эдуард, удерживая двух коней. – Нас могут застать в любую минуту.
– Я перевяжу вам руку, – сказала Аннунсиата, лихорадочно размышляя, где бы добыть материал, а потом быстро приподняла верхнюю юбку. Ей не оставалось ничего другого, как освободиться от нижней юбки, и Аннунсиата молча прокляла женскую одежду, которую так долго снимать и надевать. Наконец она вытянула из-под подола тяжелое льняное полотно.
– Господи! – в возгласе Эдуарда слышались беспокойство и раздражение.
– Подождите! – вновь прикрикнула Аннунсиата, обматывая юбкой плечо Ральфа. – Кони здесь? – а затем повернулась к Ральфу: – Вам не больно? Попробуйте двинуть рукой.
– Кони нервничают, но не слишком. Поторопитесь же!
Аннунсиата взялась за сломанную руку Ральфа, покусывая губы, чтобы не расплакаться от того, что она казалась мягкой и неживой, и просунула ее в повязку, перекинутую через шею Ральфа. Он застонал от боли, и Аннунсиата поняла, что он сдерживается из последних сил, но ему не удается молчать. Грубый скрежет сломанных костей заставил ее вздрогнуть, но девушка взяла себя в руки и постаралась как можно надежнее закрепить руку на груди Ральфа.