– Я не обвиняю вас в любви к моей жене. Мы непременно начинаем любить лучшее, когда видим его. Я даже не обвиняю вас в том, что вы нарушили правила приличия и выразили свою любовь. Но не выказать никакого раскаяния, никакого сожаления. Разве я не был с вами добр?
– Вы были добрый и хороший хозяин, – проговорил священник, все еще с этой ужасной жалостью в глазах. Матт избегал его глаз.
– Я обещал жене, что вас не будет в этом доме прежде, чем она вернется. Если бы вы попросили прощения, я отослал бы вас со своей протекцией. Теперь же я рассчитаю вас без заработка и без рекомендательного письма. Пакуйте ваши вещи немедленно и уезжайте в течение часа. И ни с кем не разговаривайте все это время. Я настоятельно вам советую уехать как можно дальше отсюда и никогда не рассказывать, что произошло в этом доме, ибо я не без влияния и определенно использую его, если появится причина.
– Я не огорчу вас более чем вы уже огорчены, – ласково сказал священник. – Я никогда не буду говорить об этом, обещаю вам. Благослови и храни вас Господь.
Он повернулся и вышел, оставив Матта со странным чувством, будто именно он совершил неблагодарный поступок и прошен рыжим священником.
* * *
Индия была в хорошем расположении духа в тот вечер, хотя Матт видел, что она неестественно оживлена, и что смех ее звучал немного натянуто. Он пытался успокоить ее и через некоторое время настоял, чтобы она села шить, пока он играл для нее. Это в конце концов прорвало искусственный барьер и дало выход слезам. Он поспешил утешить ее, позвал Миллисент, чтобы та отвела ее в постель, положила ей на лоб компресс с отваром лещины и хорошо расчесала волосы, чтобы успокоить ее. Когда он пришел в спальню час спустя, он нашел ее доброй и спокойной. Глаза ее были опухшие, а ресницы влажные. Она выглядела, как ребенок, и его сердце сжалось от жалости. Он разделся, юркнул в кровать и обнял ее. Она прижалась к нему, как дитя. Впервые за время их женитьбы он почувствовал себя сильным, способным защитить ее, он ощущал себя старше ее и мудрее. Впервые он почувствовал, что он управлял ситуацией, а не она. Он успокаивал ее некоторое время без слов, потом поцеловал ее и стал осторожно снимать с нее ночную одежду. Она не сопротивлялась, но соглашалась неохотно. Он обхаживал ее с большой нежностью, пока она не задрожала от удовлетворения. Затем Матт снова обнял ее, положил ее голову к себе на плечо, как в колыбель и проговорил:
– Теперь спи, моя дорогая. Я всегда буду заботиться о тебе.
Она слегка вздохнула, и он почувствовал, что она улыбнулась, прежде чем закрыть глаза и уснуть, как он сказал.