Матт ехал домой по дороге Майклгейт Стрей, через торфяник Хоб Мур, по проходу средь осоки, прозванному Хобгейт. Затем он пересек речку Акбёрн в пустынном месте, где росли три ивы и где Гоулдфинч всегда любил остановиться и утолить жажду. Матт лениво сидел, наблюдая, как чистая проточная вода зарябилась около копыт Гоулдфинча. Вдруг легкая перемена ветра донесла до его ноздрей ужасный запах. Даже Гоулдфинч поднял морду на какое-то мгновение и фыркнул, отчего с его длинных усов скатились серебряные капли. Мыловарня! Конечно, у него совсем выскочило из головы, что сегодня начало недели стирки.
Тетушка Каролина пребывала в сильном волнении в это утро, поскольку прачки закончили свое дело в Бенингборо Холле и явились прямо в Морлэнд узнать, не желает ли леди Каролина начать стирку несколькими днями раньше, пока стоит прекрасная погода. Иначе, предупредили прачки, они уйдут прямо в Лидс и вернутся не раньше, чем через месяц.
Матт помнил, что леди Каролина назвала это вымогательством. Летняя стирка была самой большой и требовала профессиональных прачек. Она производила настоящий переворот в доме и поэтому планировалась заранее. Нынешняя стирка предполагалась через неделю. Флора сообщила Матту, что леди Каролина чуть было не отослала женщин назад, говоря, что они справятся сами, когда подойдет срок. Но Берч переубедила ее, заметив, что поскольку погода стоит прекрасная, а хозяин Кловис в отъезде в Лондоне, было бы глупо отрезать нос назло лицу.
– Хотя после того, как все сказано и сделано, мы расплачиваемся нашими носами и лицами, – заметила Флора Матту.
А затем, когда решение было принято, леди Каролина осмотрела склады и обнаружила, что мыла почти не было, из-за чего случился громкий скандал с экономкой миссис Клу, допустившей перерасход. Миссис Колу возражала, объясняя, что намеревалась сварить мыло к намечавшемуся заранее дню стирки. Миссис Берч, недовольная в душе авторитетом Клу, заявила, что день стирки должен зависеть от погоды, и не было никакой надобности расходовать мыло незадолго до него. Миссис Клу едко ответила, что это не ее ума дело. В таком возбужденном состоянии оставался дом, когда Матт уехал в школу. Очевидно, решили варить мыло не откладывая. По опыту Матт знал, что из-за беспорядка, вызванного как стиркой, так и мыловарением, дом вовсе нельзя будет назвать спокойным местом.
Когда мальчик подъехал к дому, он увидел зеленые площадки около рва, похожие на натянутые на раму холсты, со свежевыстиранным льняным полотном, растянутым на шестах или лежащим и сохнущим. Колючие изгороди, что тянулись вдоль тропинки, белели, покрытые небольшими кусками полотна, как таинственным снегопадом. Он перешел ров и въехал во двор. Там два мальчика сновали туда и сюда, таская дрова, а две служанки подносили охапками грязную одежду. Ни кошек, ни собак, ни птицы нигде не было видно. Наверняка для них такая суета была не по нраву. Матт привязал Гоулдфинча к стене конюшни и вошел внутрь, поднявшись наверх в детскую к Флоре. Он застал ее, проверяющей, хорошо ли спят дети. Она повернулась к нему с теплой заботливой улыбкой.