— Извини, Нину, — немного смягчившись, сказал Джон. — Но я не люблю, когда женщина путается у меня под ногами.
Девушка затеребила его рубашку.
— Нину не будет под ногами. Она будет в сарае, пока ты не позовешь ее.
Джон с досадой оттолкнул ее руки, чувствуя себя крайне неловко от этого умоляющего тона.
— Пойми, я не могу держать тебя в сарае как животное.
— Тогда я буду сидеть в уголке. Джон нетерпеливо покачал головой:
— Нину, мне не нужна женщина.
— Но ты же молодой мужчина. Даже Сайлас Хансен пристает ко мне с «этим» по два раза каждый день, а он уже старый.
Джон нахмурился и подозрительно посмотрел на девушку.
— Откуда ты знаешь Хансена?
— Я теперь живу с его семьей, — Нину сорвала листок, провела по нему ногтями, потом добавила. — Помогаю его жене и забочусь о детях.
Джон, глядя, как она нервно рвет на части листок, с некоторым сарказмом спросил:
— А что, старый козел удовлетворяет тебя? Хватает ли у него пороху?
Нину гордо вздернула подбородок:
— Я получаю достаточно удовольствия: сыновья Хансена тоже ложатся на меня.
«Так вот почему ты такая худая», — подумал Джон, но вслух сказал:
— Тогда не пойму, в чем же дело?
— Старуха Хансен. Она ревнует, заставляет много работать, иногда бьет.
Джон знал, что девушка говорит правду. Высокая, мужеподобная Берта Хансен была из тех женщин, которые ревнуют мужей ко всем молодым и хорошеньким девушкам. Кроме того, она явно подозревала, что Сайлас похотливо бегает к маленькой Нину.
Но это совсем не значит, что он, Джон Квейд, должен брать к себе каждую индианку, с которой плохо обращаются белые! Джон похлопал девушку по плечу:
— Ты уживешься с ними, Нину, или постарайся найти себе другого мужчину. Я в тебе не нуждаюсь.
Он притворился, что не замечает ее разочарования, когда индианка неохотно повернулась и пошла прочь.
По дороге к дому Джон продолжал размышлять над словами Нину. Хансен! Трудно себе представить его распевающим псалмы и забавляющимся с индианкой… Сыновья Хансена — это другое дело. Они сейчас в том возрасте, когда штаны сбрасывают в одно мгновение.
Вернувшись в хижину, Джон постарался выбросить из головы Нину и Хансенов, освежевал тушки белок, а мясо замочил в соленой воде, чтобы исчез неприятный привкус. «А теперь пора съездить в поселок за продуктами», — сам себе сказал Квейд.
Старики как обычно сидели на крыльце. Он тепло поприветствовал их и вошел в магазин. В полутемном помещении пахло кожей, сухофруктами и травами. От аромата яблок и груш текли слюнки, но все перебивал не очень приятный запах свежих шкур.
Старый Пит Джоунс, прихрамывая, вышел из задней комнаты и протянул руку.