Олаф смущенно объяснил, что Торк переночует в городе и зайдет утром, перед тем как отправиться в поместье деда. Руби стало плохо, когда она увидела разочарованные лица мальчиков.
К ее удивлению, все собравшиеся за столом склонили головы в молитве.
— Благодарю тебя, Боже, за добрую еду и за то, что прислал домой мужа и отца живым и здоровым, — сказала Джида.
— И благодарение Тору и Одину за нашу счастливую судьбу, — добавил Олаф.
Должно быть, лицо у Руби было таким удивленным, что Олаф счел нужным пояснить:
— Мы исповедуем обе религии. Крещение в христианскую веру — это цена, которую платят викинги за жизнь в чужих странах. Большинство делают это из соображений безопасности.
— Нет, муженек, некоторые становятся истинными христианами, — возразила Джида.
За столом текла непринужденная беседа. Руби наслаждалась вкусной едой и плоским хлебом, называемым «беннок», который пекли ежедневно. Даже дети говорили свободно обо всем, что случилось в отсутствие отца.
Джида рассказала о том, кто умер, кто родился, кто вышел замуж и женился.
— Говорят, что теперь в Джорвике живет тридцать тысяч человек. Неужели это правда? — спросила она мужа.
— Может, это и преувеличение, но город растет, как сорняк. Я заметил, что даже улицы идут в определенном порядке.
— Да. Теперь у нас Копергейт, Питергейт, Эндрюгейт, Скелдергейт, Бишопгейт…
— А что означает «гейт»? — перебила Руби. — В моей стране это «дверь в заборе».
— «Гейт» — это норвежское слово, означающее «улица», — объяснил Олаф.
Дети тоже сообщили отцу свои важные новости. Тира рассказала о том, что на прошлой неделе старая кошка принесла пять котят. Астрид застенчиво осведомилась о красавце Селике, что, по-видимому, расстроило Олафа. Остальные наперебой докладывали об успехах в домоводстве, неудачах, сплетнях и безделушках, которые хотели купить.
Сыновья Торка сидели молча, лишь иногда перешептывались между собой. Они держались подчеркнуто обособленно от дружного семейства Олафа. Одинокие, заброшенные дети. Как мог Торк после такого долгого отсутствия не побыть с собственными детьми хотя бы одну ночь? И почему они живут в доме Олафа, почему не с дедушкой Торка Даром? Что-то здесь не так.
Руби недоумевающе покачала головой, решив, однако, непременно докопаться до сути дела. Сердце разрывалось от желания помочь мальчикам, но Руби помнила о предостережении Торка. «Позже», — поклялась она себе. Позже она пойдет к ним. Однако Руби не могла дождаться возвращения Торка. Уж у нее найдется несколько отборных выражений, чтобы высказать ему!
— Торк! — неожиданно воскликнул Олаф, и все обернулись к двери. На пороге и правда стоял он, сложив руки на груди и забавляясь откровенными разговорами.