— Аррр! — громко зарычала Идит и еще пуще попыталась вырвать руку из его хватки, однако Эйрик только рассмеялся и сильнее сжал ее.
— Почему ты пытаешься сопротивляться своей страстной натуре, Идит? — спросил Эйрик хриплым шепотом. — И больше не ссылайся на свой возраст, как будто он имеет какое-то значение в постели. Я уже вижу, что под твоей холодной кожей пылают жаркие угли, которым требуется лишь небольшой трут.
— Трут? Трут? Лучше держи свой трут в штанах, похотливый чурбан. И придержи непристойные слова. Я уже говорила тебе, что они мне не нужны.
— Почему? Или ты боишься того, что можешь почувствовать?
— Нет! Я ничего не чувствую, и ты ошибаешься, ожидая от меня чего-то другого. О, Эйрик, прошу тебя, не надо превращать этот брак во что-то другое, не забывай, что у нас это — просто контракт.
— А тебе не кажется, что разумней всего нам было бы получше использовать наш… контракт? Ты лишь минуту назад говорила, что постараешься стать хорошей женой. Ты имела в виду все, кроме истинного чувства?
Идит нахмурилась. Он был прав. Она пообещала ему стать хорошей женой и теперь заспорила с ним снова. Успокоив себя, она терпеливо объяснила:
— Я не люблю тебя. Ты не любишь меня. Мы никогда не будем любить друг друга.
— Кто говорит о любви? Я и слышать ничего не хочу про эти слащавые бредни. Но ночи у нас холодные, и…
— Ох, хватит меня дразнить, ты просто негодяй. Привози свою любовницу, если тебе хочется, но оставь меня в покое.
Эйрику, казалось, вовсе не понравилась такая ее готовность на любовницу. Она снова попыталась вырвать свою руку из его клешни, но не тут-то было. Мало того, Эйрик протянул к ней и другую руку и коснулся мушки над ее губой. При этом улыбнулся, будто обрадовался, что она на месте. Затем провел пальцем по краю верхней губы от уголка до ямки над нею, на миг задержался, с упоением вздохнул, пусть даже еле слышно, и продолжил путешествие до другого уголка, в завершение пройдясь пальцем и по краю нижней губы.
— Я получил бы огромное удовольствие, жена, если бы проделал этот путь кончиком своего языка, — прошептал он.
Груди у Идит набухли и заныли, а в потаенном месте между бедрами появилось странное ощущение наполненности. Губы невольно приоткрылись.
Никто и никогда еще не говорил ей таких вещей.
— Я старая и некрасивая, — слабо воспротивилась она.
Эйрик небрежно пожал плечами.
— У меня была женщина вдвое старше меня, когда я находился у франков. — Он весело рассмеялся при этом воспоминании. — Верней, я был у нее — почти неделю. И пока жив, никогда не забуду. Уж такие замечательные штучки откалывала она в постели, что невольно усомнишься, имеет ли вообще возраст какое-то значение. Да и не только в постели. И на полу. И на лошади. — Эйрик поглядел на нее и усмехнулся: — Закрой рот, Идит.