– Алек, лучше расскажите этому чиновнику всю правду, – посоветовал Люсьен.
– Даже про Терезу?
– Особенно про Терезу. Вполне возможно, если вам удастся раскрыть поверенным ее истинную природу, они согласятся с тем, что она не подходит вам в жены. В этом случае, даже если поверенные откажутся признать наш брак с Джулией, они, возможно, сочтут правильным вычеркнуть имя Терезы из этого проклятого завещания.
Алек прислонил голову к спинке кресла и принялся разглядывать затейливую лепнину на потолке. Он мог только догадываться, как в голову его деда пришла мысль нанять таких нудных и дотошных душеприказчиков. Дважды он с ними встречался, и оба раза у него складывалось ощущение, будто он находится под следствием по обвинению в тяжком преступлении.
Он тяжело вздохнул.
– Нам остается только молить Господа и надеяться. Однако Люсьен продолжал допытываться:
– А если вопрос с завещанием будет улажен? Что тогда вы намерены делать?
– Я... – Алек замолчал, внезапно осознав, что еще не думал, как изменится его жизнь после женитьбы.
«Это было просто ужасно», – подумал он, с тоской вспомнив о том времени, когда всем стало известно о нежданно свалившемся на него наследстве. Оно в один миг превратило его из парии, которого все предпочитали сторониться, в самого видного жениха Лондона. Всем вдруг стало его не хватать. Графы и герцоги, леди и лорды – все жаждали его общества. А ведь совсем недавно они относились к нему с плохо скрываемым презрением, посмеиваясь над его незнатным шотландским титулом, и злословили о нем, скрывая усмешки за своими веерами. Теперь же, как самый богатый человек Англии, он вдруг сразу стал достойным их круга.
За месяцы, прошедшие со дня смерти его деда, поведение Алека сделалось еще более шокирующим. То он в театре выпускал перепачканных голубей, то в нетрезвом виде заявлялся на разного рода официальные приемы, а однажды даже пригласил на обед в Карлтон-Хаус профессионального боксера. Все это имело целью хоть как-то развлечься, но почему-то он все равно никак не мог избавиться от скуки. Будучи наследником такого огромного состояния, он, если бы захотел, мог пройтись голым по Пэлл-Мэлл, и никто бы не осмелился сделать ему хоть единое замечание.
Но и это было еще не самое худшее. Из-за дополнительного условия к завещанию он должен был целый год жить среди этих расфуфыренных лицемеров, которых так презирал, выслушивать, улыбаясь, их бесконечные сплетни и пустейшие разговоры.
Алек нахмурился и поглядел на стакан. Одно утешение – все это ему предстоит испытать не в одиночку, а вместе с Джулией.