Я пришла к заключению, что Роберт не женится ни на ком, кроме самой королевы.
Уолтер делал мне предложение несколько раз. Я была влюблена в него, и родители очень желали нашего брака. Он был молод и подавал надежды на блестящее будущее при дворе, поэтому среди соискателей моей руки я выбрала его и начала семейную жизнь.
Теперь нелегко припомнить, какие именно чувства я испытывала к Уолтеру. Королева как-то намекнула, что я была в той поре, когда необходимо выйти замуж, и она была права. Думаю, что тогда мне казалось, что я в самом деле люблю Уолтера – и бросила все мечты о Роберте Дадли.
После церемонии мы приехали в родовое поместье Уолтера – замок Чартли, очень впечатляющее сооружение, построенное на плодородных землях. С его высоких башен можно было любоваться прекрасными пейзажами Стэф-фордшира. Он расположен в шести милях на юге-востоке от Стэффорда и находится на полпути между Ригли и Стоуном.
Уолтер очень гордился замком, и я постаралась выразить свой интерес к нему, поскольку он должен был стать моим домом.
В нем были две круглые башни – совершенно древние, сооруженные где-то около 1220 года. Более трехсот лет эти стены противостояли ветрам и дождям и готовы были стоять дольше. Стены были почти четырехметровой толщины, а бойницы сделаны таким образом, чтобы стрелы летели во врага горизонтально: это делало крепость почти неуязвимой. Во времена Вильгельма Завоевателя на этом месте стояло оборонительное сооружение, которое и было затем перестроено в замок Чартли.
– Он принадлежал графам Дерби, – рассказал мне Уолтер, – во время правления Генри VI перешел во владение Деверо, когда одна из дочерей Дерби вышла замуж за Уолтера Деверо, Графа Эссекса. С тех пор наша семья владеет им.
Я вполне согласилась с тем, что это благородное и достойное владение.
Первый год моего замужества был очень счастливым. Уолтер был преданным мужем, очень любил меня, и меня устраивало все, что было в замужестве. Временами я бывала при дворе, и королева приветливо принимала меня. Я полагала, что она весьма удовлетворена тем, что я замужем, поскольку, вероятно, поняла мою слабость к мужскому обществу. Она терпеть не могла, когда при ней уделяли внимание кому-то из женщин, и, вероятно, заметила те взгляды, которые дарили мне ее фавориты.
Уолтер не входил в число фаворитов: ему не хватало дерзости и галантности, которыми так восхищалась в мужчинах королева. Полагаю, он был чересчур внутренне честен, чтобы сыпать комплиментами, принятыми среди фаворитов, которые, будучи трезво обдуманными, выглядели вполне абсурдно. Он любил отечество и королеву, он служил им и отдал бы за них жизнь, но быть угодником он был неспособен.