Мы все пришли к единому решению до поры до времени ничего не сообщать тетям и обдумать в последующие месяцы дальнейший ход действий. Тем временем необходимо было изобрести предлог для о пребывания в Германии. Ильза взяла это на себя и написала тете Каролине, что я вынуждена остаться еще немного из-за ухудшения здоровья Эрнста и необходимости в моей помощи.
– Маленькая невинная ложь, – сказала она с гримаской.
Итак, я осталась в Денкендорфе, и недели замелькали сменяя друг друга. Приступы тошноты исчезли, и все мои мысли были о будущем ребенке. Я купила материал и принялась готовить приданое. Часами в думах просиживала я за шитьем.
Явился доктор Карлсберг и сообщил мне, что теперь за моим здоровьем будет следить его друг, доктор Кляйн, владелец небольшого родильного дома в Кларенгене, городке неподалеку отсюда. Скоро он отвезет меня к нему и познакомит. В клинике доктора Кляйна мне предстояло рожать.
Я поинтересовалась, сколько это будет стоить, не Глайберги не захотели обсуждать этот вопрос, а в моем нынешнем состоянии мне было не до расспросов.
Однажды Ильза предложила мне после рождения ребенка найти себе место учителя английского языка в одной из местных школ и устроиться вместе с ребенком.
– Вы считаете это возможным?
– Возможно, доктор Карлсберг поможет в этом. Он и его коллеги всегда в курсе происходящего. Они все разузнают и, если вакансия существует, будут только рады тебе помочь.
– Вы все так добры ко мне, – сказала я с благодарностью.
– Мы чувствуем себя обязанными, – ответила Ильза. – Эрнст и я никогда не простим себе, что это случилось в нашей стране, и более того, когда ты была у нас на попечении.
У меня не было возражений против их планов, что было совсем непохоже на меня, с моим независимым характером. Казалось, что Седьмая луна заколдовала меня и внесла разброд в мои поступки.
И я не возражала против ласковой опеки Ильзы. Меня мало интересовало, что происходит. Я не отрывалась шитья распашонок и рубашек и с умилением складывала готовые в специальный ящик комода. Белые, голубые, розовые. Мне сказали – голубые для мальчика. Поэтому шила и розовые, и голубые для девочки или мальчика. Я вязала, шила и читала. Прошло лето, наступила осень.
Тетя Каролина в письмах выражала удивление, что мне нравится житье в заморских странах с иностранцами, а не дома, но тетя Матильда, принимая во внимание, что у кузена Эрнста что-то с сердцем, а с сердцем шутки плохи, проявляла понимание, что я должна помогать Ильзе.
Писала миссис Гревилль. Она прослышала, что я остаюсь помогать кузине ухаживать за мужем, и считала это хорошей школой для меня.