– Ну это уж не нашего ума дело. Захочет, так дойдет, не заблудится. Ты, Дуська, главное, когда будешь завтра в комнате у ней прибираться, пошарь по углам, не припрятан ли где револьверт. Что там она по любовной части думает, до нас не касаемо, а вот ежели с револьвертом, навроде той Муры, змеюки подколодной, на барина кинется, так может беда большая стрястись. Опаску иметь нужно.
«Ну что ж, начнем ab ovo, – сказал сам себе Колычев на следующее утро. – Прежде всего следует посмотреть уголовное дело Анастасии Покотиловой – может быть, сразу что-либо прояснится».
Гостья еще спала наверху в мезонине, когда адвокат в одиночестве выпил кофе и, вооружившись блокнотом, отправился в судебный архив. Там, дабы не привлекать ненужного внимания, он заказал пять разных старых дел, одно из которых было делом об убийстве Никиты Покотилова.
Колычев стал внимательнейшим образом читать страницу за страницей собранные в папке документы и, чем дольше он читал, тем более сложные чувства его обуревали.
Купеческая чета Покотиловых проживала в собственном особняке в квартале от Пречистинки, на углу Мертвого и Староконюшенного переулков. В этом доме и случилась трагедия.
По странному стечению обстоятельств, участок Пречистенской части, на котором произошло убийство, был как раз закреплен за господином Колычевым в бытность его судебным следователем Московского окружного суда. Но к моменту убийства в доме Покотиловых, следователь Колычев был отстранен отдел до окончания расследования по поводу его приватной связи с террористкой Марией Веневской, членом боевой организации эсеров. Начальство заподозрило, не продался ли судебный следователь Колычев политическим террористам и не причастен ли он к проведенным в Москве терактам...
«Эх, Мура, Мура, – горько вздохнул Дмитрий, – не втянула бы ты меня в свои дела, я сам вел бы следствие по убийству Никиты Покотилова и, возможно, Анастасии Павловне не довелось бы оказаться на каторге».
Тогда, отстранив Колычева от должностных обязанностей, начальство распорядилось передать все его дела другому следователю. Коллега Дмитрия, Аристарх Герасимович Тырышкин, человек немолодой, с плохим здоровьем и скверным характером, получив участок Колычева, воспринял происходящее как несправедливую обиду и тяжелую обузу. Еще бы, этот желторотый мальчишка, этот выскочка Колычев запутался в своих амурах и сел в лужу (да уж, именно, что в лужу – ухитрился сойтись с террористкой, других баб ему мало; нервы, не иначе, пощекотать хотелось!), а пожилой заслуженный следователь изволь теперь отдуваться из-за глупости этого фертика.