, теперь, в разгар войны, у меня появилась надежда, надежда, которую дала мне ты. После стольких лет беспросветного прозябания я снова радостно смотрю вперед. Я даже мечтаю, мечтаю о нашем будущем. Это очень простые, домашние мечты. Это – лето, мы с тобой гуляем по парку, а наши дети, словно щенята, копошатся вокруг нас. Ты идешь рядом со мной, нежным голосом рассказывая о своих делах.
Вот и все, Эми, я не требую, от жизни большего. Но даже такая простая мечта пока несбыточна, и я должен довольствоваться воспоминаниями – о твоей улыбке. Когда ты наливала мне кофе за завтраком, о твоем сосредоточенном выражении лица за шитьем, о мгновенной вспышке понимания в твоих глазах, когда ты усваивала что-то новое, о твоем лице, когда ты впервые поднесла к груди Розу.
Ты дала мне так много воспоминаний, живых и ярких, что мне их почти достаточно. Почти, но не полностью. Если бы у меня было волшебное зеркало Зверя, чтобы я мог видеть тебя сейчас– но нет, я сам себя обманываю. Мне мало даже смотреть на тебя, я хочу большего. Я хочу снова держать тебя в объятиях, чувствовать, как твои руки обнимают мою шею, как твои губы гладят мою щеку нежнейшей из ласк, как твое теплое, нежное тело раскрывается мне навстречу– я не могу продолжать. Нет гарантий, что даже этот конверт не распечатают, а я не хочу, чтобы чужие глаза читали, как мы занимаемся любовью. Это, слишком драгоценный секрет, чтобы доверить его словам.
Я люблю тебя, Эми, я люблю тебя. Ты пришла ко мне много лет спустя после того, как я потерял все надежды. Не только надежду быть любимым, но и надежду любить, и я жил во тьме. Я жил калекой, а ты вернула мне целостность, достаточную, чтобы любить тебя.
Но ранам нужно время, чтобы зарубцеваться, поэтому я отверг твою любовь, когда ты предложила ее мне. Я ужасно сожалею об этом, Эми, ужасно сожалею. Я заявлял, что понимаю, но ничего не понимал. Вернее, я понимал разумом, но не сердцем – и отверг тебя. Как я сожалею об этом сейчас! Теперь моя голова в согласии с сердцем, и я прошу тебя, умоляю, отдай мне свою любовь. Я не отвергну ее во второй раз.
Двумя часами позже.
Когда я писал это письмо, то не знал, пошлю ли его. Но я посылаю его – считай это мерой моего доверия тебе. Я снимаю защиту, Эми, я убираю последний кирпич той стены, которую много лет назад выстроил между собой и миром. Теперь я перед тобой, открытый и беззащитный, верящий в твою любовь.
Я люблю тебя, Эми, я люблю тебя.
Лео впервые подписался полностью, всеми тремя именами, которые, как я знала, он ненавидел: «Леонидас Ар