Если бы она была не такой стыдливой, мы узнали бы, сколько времени прошло с тех пор, как к ней приходил кузен, но она от смущения отвечала невнятно. Мы все подумали, что это случилось в последнюю ночь моего отсутствия, а не в первую. А Жанетта понимала в этом не больше, чем ребенок, которого она носила. Она поняла только то, что совершила грех, тяжкий грех, и попросила позволить ей вернуться в монастырь для покаяния, чтобы надеть там власяницу и жить, умерщвляя плоть. Но мадам маркиза завизжала как торговка рыбой: «Муж тебе нужен, а не монастырь!» Я увидела, что в глазах Жанетты вспыхнула надежда, но мадам графиня добавила: «Этот муж придет за ответом завтра», – и надежда погасла.
Я больше не могла сдерживать язык. Я сказала мадам маркизе: «Миледи, разве он зачал этого ребенка?» Она в ярости набросилась на меня: «Она сама во всем виновата!
Она, ввела его во грех, пусть теперь и расплачивается! Затем она сказала, что выгонит меня, если я скажу еще хоть слово, и я замолчала. Но я слушала, миледи. Они были умнее ее, они нашли путь к нежному сердцу Жанетты. Мадам маркиза сказала ей, что если Жан-Поль женится на ней, то будет обречен, провести жизнь в нищете. У нее не было приданого, а земли, которые наследовал он, были заложены. Если бы он женился на кузине, то потерял бы на них права. Как она могла требовать с него такую жертву, если грех был на ней? Они не сказали ей, что уже идут переговоры о его помолвке, они говорили только о том, что ее долг – предоставить ему свободу. «Если ты действительно любишь Жан-Поля, – говорили они, – ты должна ради него пожертвовать собой и выйти замуж за этого англичанина. Только так ты можешь искупить свой грех». И она согласилась на это.
– Это было дурно.
– Да, миледи, очень дурно. Но я не считала, что грех лежит на моей Жанетте.
– Но ее кузен – он не воспитывался у монахинь, – все еще не понимала я. – Разве он не подумал о том, что может случиться?
– Разве молодые мужчины вообще думают, миледи? – старые глаза Терезы зорко посмотрели на меня. – Они берут, что им хочется, надеясь, что расплачиваться придется не им. Вы это знаете, вы ведь тоже расплачивались.
– Но у нее все было не так, – прошептала я. – Она была его кузиной, и он любил ее. Он говорил Фрэнку, что она была единственной женщиной, которую он любил – и говорил это уже после ее смерти.
– Легко любить мертвых, – голос Терезы стал жестким. – Они ничего не требуют. Но живые требуют жертв, а к этой жертве мосье маркиз был не готов.
– Но ведь он даже не знал... – заступилась я за него.