— Тебе не следовало оставлять дверь открытой. Мало ли кто может зайти.
— А я и не оставляла, — сухо сказала Бет. — Что-то случилось с замком. — Она включила свет. — Зачем ты пришел, Ник? Я очень устала.
— Расскажи мне о Кэтрин.
Она пристально посмотрела на него и пожала плечами.
— Я же говорила тебе, правда? А что она тебе такого сказала?
— Что она мне сказала, Бет? Давай все-таки послушаем тебя, я хочу то же самое услышать с твоих слов.
— Я переспала с ней раз в университете, — быстро проговорила Бет. — Как психиатр она не видела ничего постыдного в гомосексуальном поведении, оно не казалось ей отклонением от нормы. Но гетеросексуальность нуждалась, по ее мнению, в оправдании. — Я была тогда еще ребенком. Я искала свое. Это произошло лишь однажды.
— Лишь однажды? Ты переспала с ней один раз и больше никогда не видела ее. Так?
Бет Гарнер помедлила.
— Нет…нет, все было не так просто. Она… зациклилась на мне. Она стала делать такую же прическу, как я. Носить такую же одежду. Она везде ходила за мной. Надоедала мне. Преследовала меня. Я боялась ее.
Это пугало меня тогда. Это пугает меня и сейчас. Она опасная женщина. Ник, ты должен понимать это.
Ник кивнул. Его поразило то, что он слушал зеркальные подобия одной и той же истории. И Бет Гарнер, и Кэтрин Трэмелл одинаково относилась к тому, что произошло между ними, описывали случившееся одними и теми же словами. Вопрос состоял в том, кто же был жертвой и кто мучителем.
Она это рассказала тебе, да? — спросила Бэт.
— Нет, не совсем. Она сказала мне, что все дело было в тебе.
— Во мне!
— Ты носила ту же самую одежду, что и она. Ты выкрасила волосы в светлый цвет.
— Я действительно покрасила волосы, — возразила Бэт. — Но это не имело никакого отношения к ней. Какое-то время я даже ходила рыжей. Я же сказала тебе, я была молода, я искала свое.
— Ты знала Ноа Гоулдстайна?
— Он преподавал у нас два года, — сказала Бет. Ник неожиданно вспылил.
— Ты видела все донесения по этому делу, Бет! Фил Уокер посылал тебе копии всех материалов. Ты многое знала о Кэтрин Трэмелл и ни разу не сказала ни слова. Как ты объяснишь это, черт побери?
— Что я могла сказать? — возразила Бэт. — Что я могла сделать? Пойти к вам, узколобым полицейским, и сказать: «Послушайте, я не лесбиянка, но так случилось, что я однажды переспала с вашей подозреваемой десять лет назад». — Она отвернулась, скрестив руки на груди, будто хотела согреть и успокоить сама себя. В уголках ее глаз блестели слезы. — Это кажется безумием, кажется притворством, особенно, если учесть, что я психиатр, но я стеснялась сказать правду. Это был единственный случай в моей жизни, когда я переспала с женщиной.