— Сомнительно, чтобы Анька стала потчевать своего отставного мужа такими яствами, — пожала плечами Мариша.
— Надо проверить! — упорно твердила Юля. — Откуда мы знаем, вдруг они собрались помириться? То есть Анька собиралась, потому и принесла из ресторана вкусностей. Или она слопала эту еду непосредственно перед его приходом. Буквально за минуту.
— А он ей потом сразу же яду преподнес? И с чем? Всю еду она уже съела.
— Может быть, они решили выпить на прощание, — произнесла Юля. — Вот он ей яду в бокальчик и сыпанул.
— Ладно, — сдалась Мариша. — Чем сидеть и фантазировать, нужно наведаться к Аньке домой и проверить содержимое ее холодильника. Может быть, найдем и остатки этой самой несчастной заливной рыбы и полуфабрикаты для сложного гарнира к телятине. С кем она живет?
— Кто? Телятина? — не поняла Юля.
— Анька!
— Тогда уже «жила», — педантично поправила подругу Юля. — С мамой она жила, насколько я знаю.
И, немного помолчав, добавила:
— С мамой ее мужа, я так понимаю.
— Тогда за убийцей и ходить далеко не надо! — восхитилась Мариша. — Свекровь ее и отравила.
— Ты ничего не знаешь! — воскликнула Юля. — Свекровь у Аньки была мировая. И когда муж от Аньки гулять начал, то свекровь на сторону невестки встала. И сразу же своему сынку сказала: «Ты можешь уматывать куда угодно, а я Анечку в обиду не дам. И жить она останется вместе со мной. Она мне как дочка».
— Очень благородно, — отреагировала Мариша. — Просто чудеса.
Ты так говоришь, будто бы не веришь! — обиделась Юлька. — А я говорю все как было. Мне Анька сама рассказывала.
— Тебе-то я верю, — поспешила успокоить ее Мариша. — Не верю, что бывают такие свекрови. Уверена, эта особа просто прикидывалась любящей матерью для своей невестки.
— Ну и…
— И это только подогревает мое желание поскорей пообщаться с Анькиной свекровью, — сказала Мариша и тут же добавила со вздохом: — Впрочем, если это она невестку отравила, то никаких следов телятины мы в ее холодильнике уже не обнаружим. Она уже ее всю давно выкинула и квартиру проветрила. Чтобы, значит, даже и запаха любимой «доченьки» не осталось.
Тем не менее, несмотря на страшные Маришины подозрения, Анькина свекровь встретила подруг с заплаканными глазами. Одета она была хоть и по-домашнему, но в темные вещи, которые должны были означать траур по близкому человеку. Единственное светлое пятно в ее туалете был свеженький кухонный передничек с симпатичным кроликом — эмблемой «Плейбоя» — на груди.
— Вы уж меня простите, что я вас в таком виде встречаю, — произнесла женщина, одновременно снимая шаловливый передничек, — но я с поминальной трапезой вожусь. Надо же Анечку в последний путь как полагается проводить.