«И слава богу, что он отдаст их партии», – не мог удержаться от комментария Монтальбано, поскольку знания Кардамоне, в хирургическом аспекте, нанесли жителям провинции больше увечий, чем могло бы нанести сильное землетрясение.
Слова, которые журналист присовокупил к вышесказанному, заставили комиссара навострить уши. Чтобы обеспечить доктору Кардамоне возможность последовательно продолжать собственную политическую линию и в то же время не отказываться от тех принципов и тех людей, которые представляли лучшее в политической деятельности инженера, члены правления просили адвоката Пьетро Риццо, духовного наследника Лупарелло, стать помощником нового секретаря. После некоторых вполне понятных колебаний, вызванных обременительностью тех обязанностей, которые вытекали из нового назначения, Риццо позволил себя уговорить и согласился занять пост. В репортаже, который «Телевигата» ему посвящала, адвокат, также взволнованный, заявлял, что ему пришлось взять на себя тяжкое бремя, дабы сохранить верность памяти его учителя и друга, чьим девизом всегда было одно только слово: «служение». Монтальбано удивленно пожал плечами: да как же это, новый секретарь соглашался сотрудничать на официальном уровне с тем, кто был самым преданным соратником его главного оппонента? Удивление продолжалось недолго, и комиссар, чуть поразмыслив, сам определил его как наивное: испокон веков эта партия отличалась врожденной тягой к компромиссам, к золотой середине. Возможно, Кардамоне еще не чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы действовать в одиночку, и ощущал необходимость в подпорке.
Монтальбано переключил программу. По «Свободному каналу», рупору левой оппозиции, выступал Николо Дзито, обозреватель, пользовавшийся самым большим авторитетом; он объяснял, что обычно ничто на Сицилии в целом и в Монтелузе в частности не меняется по существу, или mutatis mutandis, пусть даже барометр предвещает грозу. Он процитировал известную фразу из романа: менять все, чтобы не менять ничего[14], – и заключил тем, что Лупарелло и Кардамоне – это две стороны одной и той же медали и сплавляет их воедино не кто иной, как адвокат Риццо.
Монтальбано подбежал к телефону, набрал номер «Свободного канала», попросил Дзито: их с журналистом связывала некоторая симпатия, почти дружба.
– В чем дело, комиссар?
– Хочу тебя видеть.
– Дружище, завтра утром улетаю в Палермо, меня не будет по крайней мере неделю. Согласен, если я к тебе загляну через полчаса? Приготовь мне что-нибудь поесть, умираю с голоду.
Тарелку макарон с оливковым маслом и жареным чесноком всегда легко было сделать. Монтальбано открыл холодильник. Аделина оставила ему целую большую тарелку вареных креветок, хватило бы на четверых. Аделина была матерью двух осужденных преступников. Младшего брата арестовал лично Монтальбано три года назад, и тот еще сидел в тюрьме.