Германия существовала как единая страна только с 1871 года. Тем не менее уже на исходе века она приняла военно-морскую программу, имевшую целью создание боеспособного флота, который будет соперничать с британским, и таким образом не оставила Лондону никакого другого выбора, кроме как согласиться с растущим влиянием Берлина. Властный и решительный кайзер Вильгельм II, самозванный «морской волк» и жаждавший знаний юнга военно-морского флота, решил, что Германия должна встать в один ряд с крупнейшими мировыми державами и обрести политический статус, пропорциональный ее растущей экономической мощи. Кайзер привлек на свою сторону адмирала Альфреда фон Тирпица, прославившегося своими жестокими расправами как с теми, кто препятствовал осуществлению его личных и профессиональных планов и возражал против выделения рейхстагом средств возрождение флота. Подкупив мелкопоместное дворянство зерновыми тарифами и разжигая националистические страсти, чтобы обезоружить политических противников, кайзер и Тирпиц легко достигли своих целей. Первый закон о военно-морском флоте от 1898 года рассматривал вопрос о 19 военных кораблях; второй закон от 1900 года увеличил силу флота до 38 кораблей.
Британия не сразу среагировала на вызов Германии. К концу века британские государственные умы все еще были озабочены защитой империи. Бурская война, разразившаяся в Южной Африке в 1899 году, истощила гораздо больше ресурсов, чем ожидалось. Были и другие мощные силы, которые представляли первостепенную угрозу британским владениям, но не самим островам метрополии. Как сказал один высокопоставленный чиновник в 1899 году, «существуют две силы и только две, которых я боюсь, – это Соединенные Штаты и Россия»(4). Растущая американская мощь угрожала канадскому и британскому морскому превосходству в Западной Атлантике. А Россия угрожала Индии – «бриллианту в королевской короне». В правящем кабинете существовала твердая убежденность в том, что «главная цель, для которой существует армия, – не защита побережий, а защита отдаленных частей империи, в особенности Индии»(5).
К 1906—1907 годам, однако, британская карта мира была в середине процесса драматических изменений. Официальные лица пришли к согласию относительно того, что угроза, которую представляет собой Германия, имеет высший приоритет; и все другие обязательства могут быть приняты империей только после того, как будет найдено адекватное решение этой первейшей проблемы. Меморандум министра иностранных дел сэра Эйра Кроу обеспечил консолидацию общества вокруг этого стиля мышления. Из меморандума следовало, что намерения Германии все еще неясны, однако, даже если Германия и не встанет на агрессивный путь, ее выдвижение на позиции первенства будет несомненно «представлять страшную угрозу для остального мира, так как было осуществлено намеренное завоевание этой позиции по злому умыслу»(6).