Возможности Америки порождены также геополитическими изменениями, которые произошли после окончания «холодной войны». По завершении войн обычно открываются новые горизонты и перспективы, что сопровождается общественными дискуссиями и появлением новых социальных институтов. И не случайно, что европейский проект сформировался после наполеоновских войн, Лига Наций возникла к концу Первой мировой войны, а Организация Объединенных Наций была основана по окончании Второй мировой войны. Ни один из этих институтов не прекратил войну. Но все они родились из смелых и творческих стремлений установить новый порядок и предотвратить новый виток геополитического соперничества и кровопролития.
Но Америка упускает момент и не использует нынешние исключительные возможности, возникшие благодаря окончанию «холодной войны» и обеспечиваемые доминированием США на мировой арене. Соединенные Штаты имеют беспримерный потенциал для будущего, но у них нет главной стратегии, нет курса, чтобы вести корабль государства. Вместо того чтобы ясно высказать новый взгляд на международный порядок и работать с партнерами для претворения этого взгляда в жизнь, Америка пребывает в замешательстве. Соединенные Штаты – эта великая сила – барахтаются в волнах своей противоречивой и бессвязной политики.
В начале 1990-х годов, Пентагон объявил, что не потерпит никакого соперничества в отношении американского превосходства, обещая «предотвратить появление нового соперника»(18). «Холодная война» закончилась, но США должны остаться гарантом мирового порядка. Но это оказалось легче сказать, чем сделать. Администрация президента Джорджа Буша-старшего отступила, столкнувшись с перспективой военного вмешательства на Балканах, и предпочла оставить улаживание конфликта европейцам. В отсутствие американской помощи европейцы, однако, мало что смогли сделать, чтобы остановить Слободана Милошевича от попыток вивисекции Боснии. В ходе своей предвыборной кампании Билл Клинтон обещал приложить больше усилий, чтобы остановить кровопролитные этнические столкновения; став президентом, он фактически отказался от собственных слов. Колин Пауэлл, председатель Объединенного комитета начальников штабов, противился отправке американских военных на Балканы. Кровопролитие продолжалось весь 1993 и 1994 год. Президент Клинтон выражал озабоченность, но иных действий не предпринимал.
После того как Пауэлл покинул политическую сцену, Клинтон, впрочем, воспользовался случаем, и в результате Соединенные Штаты преуспели в восстановлении мира как в Боснии, так и в Косово. Но после военного вмешательства, руководствуясь более гуманистическими идеями, чем стратегическими соображениями, Клинтон внес путаницу в определение обстоятельств, при которых Америка может использовать силу. Он вплотную подошел к декларированию новой стратегической доктрины: «Есть главный принцип, которого, я надеюсь, будут придерживаться в будущем – и не только Соединенные Штаты, не только НАТО, но и лидеры других стран, – решать международные проблемы через Организацию Объединенных Наций. Именно таким образом может быть достигнут успех в предотвращении и прекращении этнических и религиозных конфликтов во всем мире. Если мировое сообщество проявит добрую волю, мы сможем остановить геноцид и этнические чистки»(19). Проблема, однако, заключается в том, что Балканы были исключением из правил: Соединенные Штаты осуществили интервенцию в Руанду (где в 1994 году погибли не менее 500 000 тутси), Восточный Тимор, Судан, Сьерра-Леоне и множество других горячих точек, где произошли этнические и религиозные конфликты 1990-х годов. Госсекретарь США Мадлен Олбрайт, без сомнения, следуя политике «двойных стандартов», попыталась переформулировать слова Клинтона следующим образом: «Одни надеются, а другие опасаются, что Косово станет прецедентом, оправдывающим американское военное вмешательство в дела любой страны мира. Я бы не стала делать столь поспешных выводов»(20).