– Любопытство сгубило кошку, а, Томми?
Кот прищурил желтые глаза, вытянул лапы и начал вылизывать себя.
Томас прав. Она готовилась совершить необъяснимую глупость. Но остановиться уже не могла. Ведь это было праведное дело. Не так ли?
Смыв духи простым хозяйственным мылом, Сидони быстро надела прямо на голое тело шерстяную рубашку и свободные брюки, заплела косу, туго свернула ее на макушке и прикрыла кожаной шляпой с полями. Завернув вещи Девеллина вместе с золотым медальоном в носовой платок, она положила их в маленькую шелковую сумку и бросила сверху деньги, полученные от маркиза. Она не могла оставить себе добытое нечестным путем. Да, грехов у Девеллина множество, но это не те грехи, за которые она наказывает других. Маркиз не выкидывал на улицу ни мисс Ледерли, ни прежних любовниц. Наоборот. И теперь она знала, что молодой человек с миниатюры – это его любимый покойный брат. Сидони почувствовала стыд за свои поспешные выводы.
Прикрепив сумку шнурком, она положила в карман визитную карточку взломщика – небольшой серебряный молоток. На всякий случай. Потом опоясалась тонкой прочной веревкой с маленьким абордажным крючком на конце – безделушка, оставшаяся у нее со времен ее мореплавания. Все это она закрыла подолом рубашки. Хотя без подтяжек и ремня брюки немного сползали, в них было безопасней влезать и спускаться.
Джулия и Мег уже спали, так что выбраться из дома через конюшни на Грейт-Рассел-сквер не представляло труда. Убедившись, что никто ее не видит, Сидони тенью скользнула через перекресток. Да, ее намерение чрезвычайно опасно. Но ведь опасно все, что делала Черный Ангел. И безрассудно. Если не сказать, что, по всей вероятности, и бесполезно.
Тогда почему она продолжает это делать, в сотый раз спрашивала она себя? Не важно, скольким обманутым женщинам она помогла, не важно, сколько распутных аристократов наказала, она все равно не добьется отмщения всем, кто этого заслуживает. Самое ужасное, что ее действия – это лишь тщетная попытка заткнуть пальцем дамбу людских несчастий. Так зачем она продолжает?
Когда-то Джулия назвала это роковым желанием и отказалась научить Сидони актерской игре с переодеванием. Но та сумела уговорить ее, и она проявила себя прирожденным имитатором. Кроме того, это было не роковое желание, а… возможность предоставить людям выбор.
У нее самой было мало выбора. У ее матери – еще меньше. И виноват в этом ее отец, влиятельный человек, который признавал только собственные желания, брал все, что хотел, и не интересовался последствиями, коими были они с Джорджем, – живыми, дышащими последствиями его необузданного эгоизма.