Об этом чуть позже. Пока что речь идет несколько об ином. Формулу Третьего Рима обычно произносят как «Москва — Третий Рим», обычно делая ударение на первом слове (это также более, чем понятно). Не менее значимы по существу, однако, вторые два (собственно Третий Рим), относящиеся к Русской Земле в ее целом. Именно на таком прочтении настаивает не менее знаменитая, нежели «Степенная Книга», «Повесть о Новгородском белом клобуке», также, впрочем, датируемая XVI веком и относящаяся к тому же церковно-государственному корпусу, хотя и стоящая в нем некоторым особняком. «Повесть», в отличие от московской «Повести о Вавилонском царстве» (в которой царские бармы московских государей оказываются инсигниями Навуходоносора), обращена не на Восток, а в Европу и рассказывает о каролингско-папской узурпации как источнике «порушения» Православия на Западе и одновременно источнике «римского наследия» Руси:
«Богопротивник же и человеческому роду супостат и враг диавол сотвори рать велию на святую Церковь. Воздвиже некоего царя Карула имянем и папу Фармуса и научи их прелстити християнский род своими ложными учении и отступити повелеша от православныя Христовы веры и раздрати благочестие святыя Апостольския Церкви […] И святую Апостольскую Церковь оскверниша неправыми учении и служении. И святаго белаго клобука не любяху и чести ему не воздаяху, якоже заповедано бе исперва, но вземше его и положиша на том же блюде в приделе некоем церковныя стены заключиша и на дверцах написанием написавше латинскою речию сице: „Зде сокровен есть белый клобук папы Селивестра“. Пребысть же лета многа тамо Богом храним».
Более того, в новгородско-псковском варианте сочинения «Об обидах Церкви» обозначен путь движения апокалиптической жены, имеющей младенца мужеского пола (Откр., 12, 1-6). «В Третий Рим,… иже есть в новую Русию (выделено нами — В.К.) в великий Новград», в других редакциях — «в Третий Рим, иже есть в новую Русию великую». Характерно, что как «Повесть о белом клобуке», так и Слово «Об обидах Церкви» предшествуют филофеевым посланиям.
Важнейшей чертой данного корпуса является предельно широкое понимание Третьего Рима как Русской земли в ее целом, т. е. земли, подвластной Руси или Русским царям. «Ветхий бо Рим отпаде от веры Христовы гордостию и своею волею, в новем же Риме, еже есть в Констянтинеграде, насилием агарянским тако же христианьская вера погибнет. На Третьем же Риме, иже есть на Руской земли (здесь и далее выделено нами — В. К.), благодать Святаго Духа восия. И да веси, Филофие, яко вся християнская царства приидут в конец и снидутся во едино Руское Православия ради. В древняя убо лета изволением земнаго царя Констянтина от царствующаго града сего царский венец дан бысть рускому царю. Белый же сей клобук изволением небеснаго царя Христа ныне дан будет архиепископу Великаго Новагорода. И кольми сии честнее онаго, понеже архангельскаго чина есть царский венец и духовнаго суть. Ты же не умедли святаго сего клобука послати в Рускую землю в Великий Новград по первому тебе явлению святаго ангела […] Яко же бо от Рима благодать и слава и честь отъята бысть, тако же и от царствующаго града благодать Святаго Духа отымется в пленение агарянское, и вся святая предана будут от Бога велицей Рустей земли. И Царя рускаго возвеличит Господь надо всеми языки и под властию их мнози царие будут от иноязычных».