Посмотрев на себя в зеркало, она заметила пылающие щеки. Глаза все еще блестели от возбуждения, а груди были набухшими, как у беременной. Она продолжала внимательно разглядывать себя в зеркале еще несколько минут, потом резко опустила глаза и включила воду.
В четверг утром Джек казался таким далеким, словно они жили за тридевять земель друг от друга. Он едва взглянул на Келли дружеским взглядом своих кошачьих глаз. Она ответила ему тем же. На утреннем обходе они едва перекинулись двумя словами. По ее холодному обращению во время обхода он понял, что его номер в ее телефонной книжке на сегодня значится самым последним. Они с Таней разговаривали в холле перед осмотром, и Келли едва удостоила его взглядом.
Джеку понравилось ее поведение. Вчера вечером он сильно сомневался в правильности своего поступка. Однако теперь он видел, что все было сделано правильно.
Келли снова была одета в джинсы. На сей раз они обтягивали ее фигуру плотнее, чем вчерашние. И каждый раз, как она наклонялась или приседала рядом с детишками на осмотре, разговаривая с ними тем особенным тоном, каким могла это делать только она, джинсы резко обозначали очертания ее бедер. При виде этого дыхание Джека замирало, и ему казалось, что он сейчас умрет от неутоленного желания. Свободная, зеленого цвета, блузка, которую она сегодня надела, была чуть менее открытой, чем та, лимонная, накануне. Однако свободная оказалась едва ли не хуже, потому что оставляла слишком много места для воображения: а что там у нее за цветным пологом свободной блузы? Рукава засучены, ворот приоткрыт. Шея из-за этого выглядела вдвойне соблазнительной, а узкий вырез так и манил забраться поглубже и разведать, не сделана ли вся женщина из ароматного крем-брюле.
Сегодня ее волосы были закручены в жгут и аккуратно уложены на затылке, заколотые огромной золотой шпилькой. Ее презрительный взгляд говорил о том, что ей безразлично его мнение по поводу ее прически. Но Джек только мудро улыбнулся на ее робкие попытки самоутверждения. Теперь он знал, что ему нравятся ее волосы в любом виде, в любой укладке. Так она выглядела гораздо моложе своих лет, была свеженькой и юной, прическа придавала ей вовсе не строгий вид, а наоборот – кокетливо-игривый.
Невольно он представил ее теплой и мягкой, стонущей, нагой и разутой, в одной только широкой безразмерной его рубашке, разметавшейся под ярким полуденным солнцем.
Размечтавшись, он стоял, разинув рот, на одном месте. Его окликнул Роджер Гляйзенер:
– Джек, о чем задумался? Ты сегодня идешь со мной?