— Это безумие, безумие, — яростно повторяла Андора и, отвернувшись от окна, опять бросилась на кровать, чтобы спрятать свои пылающие щеки.
И все же она знала, что это любовь. Это было нечто такое, от чего нельзя было уйти, отказаться, что-то более сильное и бурное, чем все то, что она испытала за свою короткую, спокойную жизнь.
Ей всегда представлялась любовь мирной и тихой, нежный союз двух близких друг другу людей. Она ни на секунду не представляла, что любовь похожа на шторм, который сбивает тебя с ног и оставляет бездыханной и измученной.
— Он покорил меня. Я его пленница, его раба и как же смогу теперь встретиться с ним?
Одно она знала твердо — никогда, ни при каких обстоятельствах он не узнает об этом.
Она подумала, что, если он догадается, она умрет от унижения. Ведь он презирает ее! Она вспоминала его брань, его насмешки, его едкую, беспощадную иронию. И его поцелуй — не знак любви, а знак предрешения и наказания: «Вы получите его от мужчины, который знает, как надо целовать».
Она никогда еще не испытывала таких мучений из-за противоречий в сердце. Все. Так больше жить невозможно. Она должна ехать домой.
Она больше не могла оставаться в Лондоне, где день за днем она должна видеть сэра Хенгиста.
«Долг превыше всего».
Она вздрогнула, как будто услышала голос отца, прозвучавший где-то в комнате. Она вспомнила, как клялась служить королеве, помочь обнаружить предателей, окружавших ее. Это было важнее ее собственных чувств и переживаний. Верность, в глазах ее отца, должна быть выше всего, даже любви.
Она села и уронила голову на руки; и наконец слезы потекли по ее щекам. Выхода не было. Ей придется встречаться с ним и знать, что она любит его, как бы он к ней ни относился.
«Господи, почему все так произошло? — спрашивала Андора. — Было бы намного проще, если бы я могла влюбиться в лорда Мертона».
Она задумалась над этим. Почему, когда он целовал ее, она не чувствовала ничего, кроме смутного отвращения и жалости, и не могла быть добра к нему?
Всю ночь Андора мучилась и переживала и только на заре забылась недолгим сном, но через час проснулась от своего крика. Она услышала его и испугалась, не сказала ли она во сне чего-нибудь лишнего?
Но улыбка Грейс ее успокоила.
— Я напугала вас, мисс? — спросила она. — Извините, если я слишком шумела. Но вы обычно не замечаете, когда я вхожу.
— Мне снился сон, — объяснила Андора.
— Хорошо, когда люди крепко спят, — загадочно сказала Грейс. — А то есть такие, которые мучаются бессонными ночами.
Андора подавила желание сказать, что она одна из них. Она догадалась, что Грейс хочется посплетничать. Хотя ей не нравились бесконечные пересуды и слухи о дворцовых интригах, надо было признать, что от проницательного и осуждающего взгляда Грейс ничего не ускользало, и она всегда рада была доложить об услышанном каждому желающему.