Медсестра оглянулась по сторонам. В палате не было ни одного свободного стула.
– Вы обе можете выйти в комнату посетителей, – предложила она. – Мисс Джордан разрешено вставать с постели.
Морин помогла Элли надеть больничный халат, завязав его пояс бантиком сзади.
– Боже мой, ты вся в бинтах, как мумия! Он на тебе живого места не оставил!
В комнате для посетителей было пусто, поэтому они сели в первые попавшиеся кресла, и Морин, со скрипом открыв оконную раму, закурила сигарету.
– Вот так-то лучше.
Элли написала в блокноте: «Что было, когда Мики узнал, что меня нет?»
– Взбеленился, как кобель бешеный. Устроил нам допрос, но я, знаешь, состроила непонимающую физиономию и сказала, что ничего не знаю. Паола, та вообще не дрогнула, с честным таким выражением лица лжет ему прямо в глаза и не стесняется. Ну а Синди на самом деле ничего не знала. Но он все равно два дня еще рвал и метал, а потом начались эти его кокаиновые дела, и все потихоньку забылось. Если он когда-нибудь встретит Синди, ей несдобровать, хотя это вряд ли, потому что она умотала аж в Салфорд, она оттуда и приехала в Лондон. Назад она вернется не скоро, это точно. Удачно, что я смогла забежать к тебе и поболтать... Я думаю, если ты решишь вернуться назад, Тони будет не против. Мики светит где-то, год тюремного заключения, плюс они ему еще накрутят за то, что он последний раз сидел за сутенерство. Теперь его просто так не выпустят. Тони не такой уж плохой, к своим девочкам он всегда относится хорошо и не бьет их.
Элли покачала головой, и у Морин не осталось никаких сомнений по поводу ее решения.
– Ну, как знаешь. Я просто думала, что так будет лучше, потому что Тони и Мики все-таки приятели.
«Лучше? – подумала Элли. – С Тони Панаколисом не может быть лучше». Тогда, в первый раз, когда она его увидела, у нее даже мурашки по телу побежали...
Он сидел на кухонном столе с отсутствующим выражением лица. Слишком прилизанный, слишком умный, слишком слащавый и чистенький для этих трущоб, но тем не менее она с первого взгляда поняла, что он был таким же убогим и продажным, как и все их обитатели. Лицо его напоминало переспевшее яблоко. Оно было одутловатым, сочный, чувственный рот с толстыми, мясистыми губами, на его курчавых волосах жира было гораздо больше, чем на руках мясника. Но по тому, как относился к нему Мики, Элли поняла, что перед ней человек, который может убрать Мики с дороги одним мизинцем.
Войдя в комнату, она почувствовала, что они только что говорили о ней, потому что Мики сразу угодливо засуетился:
– Это Элли, Тон... Разве я не прав? Чувствуешь, в ней есть какой-то шарм. Она прирожденная актриса. Я уверен, что, если бы она пошла на просмотр в театр «Абей», ее бы упрашивали там остаться.