Так было до сих пор. И то, что он наконец решился рассказать ей все начистоту, говорило о его истинных чувствах гораздо больше любых признаний в любви. Может, он и не любил ее по-настоящему, зато доверял полностью.
— Почему вы не рассказали мне все сразу? Он пристально посмотрел на нее:
— Я жизнь посвятил тому, чтобы воспитать в себе презрение к чужому мнению о себе. Как и в вашем случае, это было необходимо хотя бы для того, чтобы выжить. Но теперь, когда у меня есть вы, все не так.
— То есть вы опасались, что я использую известные мне факты против вас?
— Надеюсь, вы не забыли, что в моих глазах вы были любовницей моего злейшего врага? Либерти встала напротив него.
— Ну а теперь… теперь вы мне верите? — Она вопросительно заглянула ему в глаза.
— Теперь, — отозвался он, но голос его прозвучал хрипло и сдавленно, — я целиком в вашей власти. Если вы задумали меня погубить, можете беспрепятственно это осуществить. Думаю, страшнее, чем все то, через что я прошел за последние две недели, не будет.
— О, Эллиот! — Либерти обняла его за талию. Он явно не ожидал такого жеста с ее стороны и весь напрягся. Однако уже в следующее мгновение прижал к себе. Из груди его вырвался стон, в котором слышались и боль, и восторг.
— Как вы могли поверить в то, что я осмелюсь причинить вам страдания?
Он прижался губами к ее волосам.
— Вы не пожалеете, Либерти. Клянусь вам! Никогда об этом не пожалеете. Я не допущу этого.
— Я вам верю. — Она лукаво улыбнулась в ответ.
И все-таки, несмотря на все его тайны, несмотря на его сложный, противоречивый характер, Дэрвуд — замечательный человек! В один прекрасный день он сам в это поверит. Поднявшись на цыпочки, Либерти нежно поцеловала его в губы.
— А поскольку у нас впереди целая ночь, не могу ли я убедить вас посвятить ее мне до конца?
Эллиот не стал долго размышлять по поводу того, отчего судьба так благосклонно отнеслась к нему, вернув Либерти в его объятия, в супружескую постель. По какой-то не известной ему причине, которую он был не в силах постичь, Господь Бог простил его в очередной раз.
Он приник к губам Либерти поцелуем, в котором пылала вся его неукротимая страсть.
— Господь свидетель, — прошептал он, — я сделаю все для того, чтобы вы мне верили всегда.
Руки Либерти скользнули ему под фрак. Нежным и настойчивым усилием она стянула его с плеч Эллиота.
— Я и так вам верю, — прошептала она, а ее пальцы тем временем взялись расстегивать на нем рубашку. — Беда в том, что вы мне не верили.
Дэрвуду показалось, что она сказала ему нечто важное, однако никак не мог сосредоточиться. Либерти же, расстегнув рубашку, уже нежно водила губами по его груди. Мучительно-сладкая истома охватила его. И тотчас ему вспомнилось, как он занимался с ней любовью. Ему не составило труда представить себя внутри ее, вновь ощущая восхитительный жар ее тела. Одна только мысль об этом довела его едва ли не до исступления. Проведя одиноко две недели в холостяцкой постели, когда Либерти спала в соседней комнате, Дэрвуд опасался, что сейчас не выдержит, моментально взорвется.