— Поцелуй меня, Квентин. — Не успев договорить, она уже обнимала его за шею, и ее губы мягко коснулись его рта. — Прошу тебя.
— Милая, мы не можем.
— Пожалуйста. — Она поняла, что победила, почувствовав, как его пальцы судорожно сжались у нее в волосах, и торжествовала победу. — Пожалуйста, — снова прошептала она.
Он глухо застонал и припал к ее губам с нежной яростью, как было всего несколько часов назад. Его пыл не мог не зажечь Бранди. Она поощряла его, все теснее прижимаясь, желая показать ему, сказать, что его поцелуи с ней делают.
Возможно, он и так знал.
Его язык, лаская, проник ей глубоко в рот, руки дрожали, когда он с силой прижал ее к груди. Он снова и снова страстно целовал ее губы, а потом припал к шее, находя чувствительные точки, о которых она раньше не подозревала, осыпая ее ласками так, что в ней зажегся дикий восторг. Бранди беспокойно двигалась, утопая в омуте новых ощущений, прикусив губу, чтобы не закричать.
Рука Квентина легла ей на спину и замерла у первого крючка — тут он сдался. Бранди затаила дыхание, когда он расстегнул крючок и его пальцы заскользили по теплой коже. У нее вырвался судорожный стон, и она крепче вцепилась в него, желая только одного — воспарить все выше и выше, испытать восторг, который она могла почувствовать только в объятиях Квентина.
— Солнышко, — с трудом проговорил он у ее раскрытых. губ, — я ведь уеду…
— Мне все равно.
— Бранди, ты не знаешь, что говоришь.
Она ощутила холод, когда он мягко опустил ее на землю.
— Нет, знаю, — выдохнула она, стягивая сюртук с его плеч.
— Господи. — Он накрыл ее своим телом и завладел ее ртом со страстью, которая озадачила его самого не меньше, чем ее.
Такую пьянящую чувственность он изведал впервые в жизни. Ее тело под ним было мягким, влажным, полным откровенного нетерпения. Он хотел овладеть ею тут же, сейчас, сделать ее своей и тем самым связать их навеки. Ему хотелось овладеть ею именно так — возле ручья, среди благоуханных садов Изумрудного домика, где небо служит покрывалом, а земля постелью.
Но он не мог этого позволить.
У него в висках стучало грозное предостережение — Квентин высвободил руки и отбросил в сторону сюртук.
— Бранди. — Он сжал ее лицо ладонями и снова поцеловал, упиваясь ее красотой, страстью, обжигающим желанием в бездонных темных глазах.
Она прошептала его имя и выгнулась дугой, чтобы ближе прильнуть к мощному телу.
— Не останавливайся на этом, — с трудом проговорила она. — Прошу тебя.
— Я бы очень хотел… — пробормотал он, зарываясь лицом в мягкое облако ее волос, — но, солнышко…