Возможно даже, что «Индивидуума» больше нет: флотилия герцога Рикола, опускаясь со стартовой точки, могла просто истребить его своими ракетами. Хотя вряд ли. Звездные корабли представляли собой ресурсы, давно оставленные в наследство Звездной Лигой, поэтому все проявляли огромную заботу о поддержании их в целости и сохранности. Поскольку звездные корабли могли строиться лишь на нескольких оставшихся корабельных верфях, те же самые практические соображения, эффективно запретившие использование ядерного оружия, препятствовали уничтожению последних звездных кораблей. Зато их можно было захватить: их никогда не уничтожали.
Следовательно, «Индивидуум» охраняется людьми либо герцога, либо Хендрика. Но ключом к звездному кораблю является дропшип, устроившийся на груди космодрома. Пилот — а Тор был единственный на планете пилот, которого знал Грейсон, — может и сумеет доставить группу захвата достаточно близко, чтобы штурмовать грузовоз.
Существовала и другая альтернатива — оставаться на Треллване, пока в порт не заглянет другой корабль. Поскольку герцог Рикол прибрал планету к своим рукам, то маловероятно, что прибудет кто-либо, кроме кораблей, состоящих на службе у Драконов.
Есть еще один вариант — остаться в городе, где за ними непременно будут охотиться и в конце концов убьют. Можно рвануть в сердце пустыни или перевалить через горы к экваториальному морю. Они протянут там несколько недель или месяцев, пока не кончится пища, пока не откажут энергетические системы, а затем из-за погоды или отравленной металлом воды в конце концов погибнут.
Если они попытаются захватить корабль, по крайней мере у них появится шанс выжить. Грейсону не терпелось снова встретиться с Тором, чтобы обмозговать ситуацию.
Герцог Хасид Александр Рикол взглянул сквозь растопыренные пальцы на своего военачальника.
— Ну, Синф? Что ты можешь доложить?
Синф, облаченный в безукоризненную черную униформу с голубым воротом и кружевными манжетами Специальных Частей Драконис стоял навытяжку перед своим господином.
Герцог по-прежнему был в превосходно сшитой красной униформе, увешанной золотом и косичками, которые сам он лично находил безвкусными, но они всегда неотразимо действовали на тупорылых туземцев. Его собственный кабинет отражал его подлинные вкусы — почти спартанская незатейливость, которую нарушала только огромная, размером со стену, три-D головид горного ручья, голубых небес и зеленого леса. Ручей пенился и с брызгами вливался в лужу, подернутую рябью. Голограмма занимала боковую стену кабинета, где Рикол мог ею любоваться. На стене за его столом висела топографическая карта Треллвана, от юга Саргада до южных берегов Мрачного моря, протянувшихся вдоль экватора. На карте доминировали искаженные, сгрудившиеся контуры гор на севере и востоке от города.