Софридис посмотрел на деньги, не скрывая презрения, а потом перевел взгляд на тело девушки.
— Чтоб ты знала, дорогуша, я не могу сейчас пожаловаться на нехватку средств, — сказал он.
После непродолжительной паузы мотнул головой в сторону грязной незастеленной кровати в углу комнаты.
— Но мне не хватает человеческого общения, если ты понимаешь, о чем я говорю. Согласна?
Глинис содрогнулась, но на этот раз не физически, не из-за отсутствия кокаина, которого требовало ее тело. Это было духовное отвращение.
— Нет уж, благодарю, — бросила она и повернулась к двери.
Софридис одним прыжком отрезал ей путь.
— Не мудри, девочка, — сказал он, зло усмехаясь. — Сейчас четыре часа утра, и никто тебе не поможет, кроме меня. Ты и в самом деле думаешь, что сумеешь долго продержаться?
Он медленно провел пальцем по ее губам вниз к горлу и глубокому вырезу платья.
— Ну, так как? Трахнемся, что ли?
Сексуальная часть знакомства оказалась скоротечной, грубой и убогой. Глинис чувствовала себя так, будто вывалялась в саже, впитавшейся в простыни. Она была рада, что по крайней мере все быстро закончилось, и стала спешно одеваться, пока Софридис возлежал на кровати, благодушествуя после случки.
Глинис зло посмотрела на него, не скрывая отвращения.
— Ну все, я тебе заплатила сполна. Теперь твой черед платить.
В ответ Софридис широко осклабился.
— Вынужден огорчить тебя плохой новостью. Кроме меня, тебе сегодня больше ничего не достанется. У меня нет ни крошки кокаина.
Глинис понадобилось несколько секунд, чтобы уяснить смысл услышанного. А когда до нее дошло, первой реакцией были шок и паника, которые сменила дикая ярость.
— Да будь ты проклят, поганец, — завопила она. — Ведь ты же мне сказал, что у тебя есть в запасе.
Обуреваемая злобой, она бросилась на него, бестолково размахивая руками. Софридис выскользнул из постели, как змея, чтобы отразить нападение. Он схватил ее за кисть, резко заломил руку назад, а другой рукой стал хлестать ее по щекам. Потом столкнул на пол. Девушка залилась слезами.
Торговец наркотиками наблюдал за ней, и в его глазах не было жалости. Затем нехотя подошел к шкафчику в другом конце комнаты, открыл его и вытащил оттуда жестянку из-под трубочного табака. Небрежно бросил на кровать.
— У меня здесь кое-что завалялось. Нет, не кокаин. Впрочем, как хочешь.
Глинис с трудом поднялась на ноги. Ее бил озноб — результат грубого надругательства и неутоленной жажды наркотика. Шатаясь из стороны в сторону, она приблизилась к кровати и открыла жестянку. Долго и тупо рассматривала лежавший там шприц, заполненный жидкостью.