Театральная публика все же объявилась, начались воздушные поцелуи, приветственные жесты, адресованные друзьям и врагам.
– Мы все не могли понять, куда вы подевались, – обиженно заявил какой-то мужчина в бархатном костюме.
– Мы хотели побыть вдвоем, – прямо ответил Феликс. Мужчина фыркнул и начал приглядываться к соседним столикам.
– Сядь где-нибудь подальше, – грубо приказал Феликс. – Нам не требуется компания.
Вообще-то Ханна ненавидела грубость, но с Феликсом все было иначе. Ведь он так невероятно красив, так талантлив, что людей тянет к нему, и избавиться от них можно, только позволив себе резкость.
Они уже прикончили вторую бутылку шампанского, когда появился официант с маленькими рюмками ликера.
– Я не могу, – хихикнула Ханна. – Я уже пьяна. Представить невозможно, что я сделаю, если выпью еще и это!
– Невозможно? – прищурился Феликс, откидываясь на стуле. Потом подвинулся ближе и положил руку ей на бедро под столом, задирая юбку вверх.
Даже будучи основательно пьяной, Ханна попыталась остановить его.
– Вдруг кто-нибудь увидит? – испугалась она.
– Ну и что? – Он саркастически поднял одну бровь. – Пусть смотрят!
Шокированная, Ханна потеряла дар речи.
– Да не увидит никто, – успокоил ее Феликс. – Скатерть все закрывает.
Он наконец поднял ее платье, и Ханна задрожала, хотя его рука еще не достигла и середины бедра. Если бы он подвинул ее хоть на сантиметр дальше, она, наверное, не удержалась бы от крика.
– Когда в следующий раз будешь собираться ко мне на свидание, надевай чулки, – пробормотал Феликс. Внезапно он убрал руку, встал и резко сказал: – Пошли.
В такси он только целовал ее. Когда Ханна вела его по лестнице к своей квартире, сердце ее билось как метроном. Она долго возилась с ключами, хихикая над своей неуклюжестью. Феликс не смеялся. Наконец она нашла нужный ключ и толкнула дверь.
– Конечно, это не Букингемский дворец… – начала она, опуская сумку на стол.
Больше ей не удалось ничего сказать. Дверь захлопнулась, и Феликс тут же буквально набросился на нее. Их губы встретились, языки страстно переплелись. Феликсу наконец удалось сорвать с нее пальто, она же сняла с него куртку и принялась дергать рубашку. Пуговицы полетели во все стороны.
– Ты прекрасна, – пробормотал он, склоняя голову к ее груди и одновременно снимая с нее платье.
Ханна внезапно вспомнила, что на ней это мужское проклятие – колготки, и она поспешно сорвала их, поблагодарив неизвестное божество за то, что на ней приличные черные трусики, хотя бюстгальтер оказался простеньким – белым, хлопчатобумажным. Какая жалость, что она не надела свое сексуальное сетчатое белье! Она сорвала с себя белый лифчик, подняла голову и увидела, что Феликс, на котором остались только трусы, наблюдает за ней.