– Только, пожалуйста, побыстрее, – перебила сестра. – Мне через полчаса к маникюрше. Мы сегодня идем на вечеринку, а я сломала ноготь о банку с кока-колой.
Эмма тяжело вздохнула. Какое бы несчастье ни произошло в семье, у Кирстен найдутся более неотложные дела.
– Тебе не захочется идти на вечеринку, когда я расскажу, что случилось с мамой, – предупредила Эмма и сбивчиво рассказала о том, что произошло в магазине.
– Не смеши меня! – заявила Кирстен, когда Эмма закончила свое повествование. – Ничего с мамой не происходит. Ты все выдумываешь. Сама знаешь, как она беспокоится, когда отца нет рядом. Тогда у нее все превращается в катастрофу.
– Да нет же! – возразила Эмма. – Ты не видела ее, Кирстен. Она… вела себя как сумасшедшая, била меня подушкой и оглушительно орала. Это было ужасно! Но мне кажется, я знаю, в чем дело. Это болезнь Альцгеймера. Господи, даже слово это произносить страшно.
На другом конце трубки молчали.
– Не может быть, что ты говоришь серьезно, – наконец сказала Кирстен.
– Тут не до шуток. Разве можно такое придумать? – возмутилась Эмма.
– Но сейчас ведь с ней все нормально, правда? Все прошло, так что нечего беспокоиться. Ты паникуешь без всяких оснований.
– Кирстен! – взорвалась Эма. – Ты что, меня не слышишь? Мама не знала, кто я такая. Она вообще последнее время вела себя странно. Она не помнит, как называются вещи. На прошлой неделе она звонила мне, чтобы пожаловаться на сломавшуюся стиральную машину, и не могла вспомнить нужное слово. Я и сама долго повторяла себе, что с ней все в порядке, но я не могу больше закрывать глаза. Я видела это сама – она больна, Кирстен, и мы должны решить, что делать. Я пока ничего не сказала отцу. Завезла маму, вернулась домой и вот звоню тебе. Мы вместе должны решить, что делать.
Услышав презрительное фырканье, Эмма поняла, что Кирстен не собирается ничего делать.
– Чушь все это! Мы все что-то забываем. Я постоянно не могу вспомнить, как кого зовут. Я уверена, с мамой все в порядке. Ты что же, думаешь, я бы не поняла, если бы моя мать заболела?
– Я не пытаюсь с тобой соревноваться, Кирстен, – сказала Эмма. – Это не игра – кто первый поставит верный диагноз, кто лучшая дочь. Надо что-то делать. Возможно, папа ничего не замечает, но мы должны принять какие-то меры.
– Флаг тебе в руки – и вперед! Я ничего не собираюсь предпринимать. А сейчас я прощаюсь, мне надо бежать. – И Кирстен повесила трубку.
Эмма в изумлении смотрела на телефон. Она знала, Кирстен не любит проблемы. В свое время она не удосужилась сказать родителям, что ее на время исключили из школы за курение, и сделала это только тогда, когда пришло письмо от директора. Но отрицать, что мать больна, хотя это совершенно очевидно… по меньшей мере странно.