Джеки Уайнн тоже не был буйным, но Ханну он безумно раздражал. Его пристрастие к футболу могло свести с ума любого разумного человека. Если его команда проигрывала, он был безутешен. Ханна еще много лет назад решила, что на месте Мэри она бы давно его бросила.
– Мэри сказала, что собирается устроиться на работу. Не знаю, кто будет присматривать за детьми. – Анна вздохнула. – Только не говори ей ничего: она очень стесняется из-за Джеки. К тому же Мэри всегда считала тебя примером, которому нужно следовать, потому что у тебя в жизни все ясно.
– Ну, разумеется, я ничего ей не скажу, – согласилась Ханна и подумала, что, если бы Мэри знала, насколько ясно все в ее жизни, она бы не подумала стесняться из-за Джеки. У Мэри по крайней мере есть дети. А все, чем может Ханна оправдать свое существование в течение тридцати семи лет – это цепь неудачных романов и быстро развивающийся цинизм. Да, и еще недовольный босс, которому она накануне нагрубила. Ханна никак не могла отделаться от чувства вины за свое поведение.
Как бы то ни было, в присутствии Мэри имелась и положительная сторона: никто не станет докапываться до причин появления Ханны в родительском доме. Все будут заняты обсуждением подонка Джеки и спорами, какого адвоката нужно Мэри нанять, чтобы отнять у Джеки все до последнего пенни, которого у него не было.
Центром дома Кэмпбеллов являлась огромная кухня. Анна до сих пор любила цветастые обои и обивки, так что все большие кресла были в розочках, стены в голубых и желтых цветочках, и кругом изобиловали подушки. Везде, где только можно, стояли цветы в горшках. Такого уюта трудно было ожидать от дома, который так холоден и непригляден снаружи. Но Ханна уже давно поняла, что мать нуждается в этом цветастом гнездышке, чтобы справиться со своей жизнью, полностью лишенной всяких радостей.
В доме было тепло. Рядом с печкой в большом кресле свернулась калачиком Мэри, делая вид, что читает журнал.» Когда Ханна подошла и обняла ее, губы Мэри задрожали.
– Ханна, тебе твоя мама рассказала?.. – спросила она дрожащим голосом, и ее большие голубые глаза наполнились слезами.
– Немного.
Ханна, присела рядом с ней на стул, радуясь, что тяжелая жизнь не сказалась на внешности Мэри. Она по-прежнему была очень хорошенькая – короткие, темные, вьющиеся волосы, розовые щеки в веснушках и глаза, как блюдца, с необычайно длинными ресницами.
Две маленькие девочки, как две капли воды похожие на мать, ворвались в комнату из гостевой спальни. Обе нацепили на себя взрослую одежду, и она волочилась за ними по полу. Младшая, которой, по подсчетам Ханны, было около четырех, намазалась розовыми тенями и яркой помадой.