Перед уходом из филиала Дэвид Джеймс ненадолго остановился около нее.
– Ну как, входите в курс? – спросил он.
Ханна спиной почувствовала, как выпрямилась Джиллиан, надеясь, что и ее заметят.
– Все хорошо. Думаю, за несколько дней я во всем разберусь, хотя с таким коммутатором очень легко пропустить звонки. Тот, что стоит в «Триумфе», значительно современнее и лучше, – честно добавила она.
Она заметила, что Джиллиан едва не потеряла сознание от шока: новенькая позволяет себе говорить такие вещи хозяину! Но Дэвид Джеймс лишь кивнул.
– Я поговорю об этом, – пообещал он. – До свидания. – Вы смелая женщина, должна я вам сказать! – фыркнула Джиллиан, когда он ушел. – Мистер Джеймс не любит, когда его беспокоят по таким мелочам.
Ханна только пожала плечами.
Домой она ехала довольная, уверенная, что справится с новой работой. И теперь этот чертов Гарри испортил ей все настроение!
Повесив пальто на вешалку, она вошла в гостиную и распечатала конверт.
Дорогая Ханна!
Как делишки, детка? Надеюсь, ты уже подмяла под себя весь гостиничный бизнес в Дублине. Я ведь тебя знаю.
Я все еще брожу по Латинской Америке. Только что провел пару недель в Б.А. (это Буэнос-Айрес, девочка).
– Девочка! – прорычала Ханна. Как он смеет называть ее девочкой?
Я путешествую с несколькими ребятами, и мы собираемся пробыть здесь еще месяц, прежде чем отправимся в Чили…
Ханна читала строчку за строчкой пустой болтовни – все полная чепуха, ничего личного, ни намека на то, с чего это он вдруг написал ей через год. Ей не нужны были от него никакие письма. По крайней мере, сейчас. В первые месяцы после его побега она все бы отдала, лишь бы что-нибудь узнать о нем. Хотя бы открытка, телефонный звонок, несколько слов – скучаю, жалею, что уехал… Если бы он тогда позвонил и позвал ее к себе, она бы все бросила и села бы в первый самолет на Рио-де-Жанейро. Не имело значения, что она сама выкинула его из квартиры, когда он заявил, что уезжает, неважно, что она обозвала его слизняком, который боится взять на себя обязательства, и заявила, что никогда не захочет его видеть. Она слишком по нему скучала.
Впервые в жизни Ханна обнаружила, что, если ты кого-нибудь очень сильно любишь и тоскуешь по нему так, что просыпаешься среди ночи, выкрикивая его имя, ты все равно мечтаешь, чтобы этот человек вернулся, и плевать на то, что он сделал или сказал.
Ханна даже не дочитала письмо до конца, сложила его и сунула в ящик стола. Она не хотела думать о Гарри. Она даже не хотела вспоминать, как он выглядит…
Одиннадцать лет назад он был весьма привлекателен – эдакий вечный студент. Темные волосы спускались до воротника, а в дождь бурно вились, уголки бледно-голубых глаз были слегка опущены, придавая ему потерянный вид, подвижный рот умел хитро улыбаться. Он всегда носил просторные куртки и мешковатые брюки, которые казались двумя размерами больше, чем требовалось. Но все это были составляющие его шарма. Маленький мальчик, которого каждой женщине хотелось прижать к груди.