На какое-то мгновение ей показалось, что он сорвет с шеи амулет. Но вместо этого он погладил его рукой. Лицо его было грустным и усталым.
– Будь осторожен, – прошептала она.
Он поднял на нее глаза. Впервые за всю неделю она увидела в них не только гнев и ярость.
– Я тебя люблю, – сказала она.
В это мгновение она верила, что так оно и есть. Он резко притянул ее к себе.
– Я тоже люблю тебя, Шарлотта, несмотря на твое упрямство и на мой ужасный характер. Но твое вмешательство расстроило все мои планы. – Его объятие стало еще крепче. – Ты должна понять: в том, что с нами происходит, виноваты мы оба.
Она кивнула. Значит, это было еще не полное примирение, но хорошо, что Йен хотя бы не отталкивает ее.
– Удачи, дорогой!
Спустя мгновение он исчез в сумраке галереи, ведущей в гробницу. Какая-то часть ее существа рвалась последовать за ним в темный переход, но в то же время она хотела, чтобы Йен испытал удовольствие и гордость первооткрывателя.
Она села неподалеку от входа в гробницу, обхватив колени.
Если Йен найдет внутри гробницы что-нибудь ценное – эбонитовую статуэтку Бастст или настенную роспись, сохранившую яркость красок, – тогда он не так сильно будет сердиться, что ему пришлось остаться в Египте.
Может, он даже простит ее когда-нибудь за то, что она отговорила Дилана Пирса взяться за раскопки. Хотя она совершенно не могла вспомнить подробностей их неожиданной встречи в пустыне. Умоляла ли она этого валлийца со слезами на глазах отказаться от участка или была гневной и требовательной? А может быть, даже пыталась его соблазнить? Ничего удивительного, что Йен смотрит на нее теперь так, будто хочет задушить. Но откуда ей было знать, что бренди может подействовать на нее так ужасно. До недавнего времени самым крепким напитком, который она пила, был ромовый пунш. Да и пила она его из крошечной рюмочки размером с наперсток.
Несмотря на гнев Йена и на провалы в памяти, она не жалела о том, что отправилась в пустыню дать отпор Пирсу. Что бы ни произошло тогда между ними, она добилась чего хотела. Долина Амона все еще принадлежит ей, и никакие охотники за сокровищами не смогут подорвать ее динамитом.
Неожиданно из тоннеля до нее донесся грохот.
Ахмед с беспокойством оторвался от своих записей.
– Что это? – Шарлотта отбросила котенка в сторону и вскочила на ноги.
Ахмед, побелевший как полотно, шагнул было в сумрак гробницы. Он выкрикнул что-то по-турецки и выскочил обратно.
Она попыталась рвануться за ним вслед, но прораб обхватил ее своими сильными руками. Еще несколько рабочих выскочили наружу, пронзительно крича и причитая.