Она зашла в свою спальню, чтобы взять лук со стрелами и переодеться. Но платье так удобно сидело на ней, а шляпка так хорошо защищала от солнечных лучей, что Джейн передумала. Она лишь вставила кружевную оборку в вырез платья, чтобы прикрыть излишне глубокое декольте.
Итак, ей необходимы были одиночество и физическая разрядка. Но, выйдя из спальни, она тут же столкнулась с Фредди. Увидев у нее в руках лук и стрелы, он немедленно загорелся: — Я могу сопровождать вас, дорогая Джейн? Если, конечно, это не идет вразрез с вашими планами. Глядя, как вы одну за другой посылаете в цель стрелы, я буду представлять вас богиней Артемидой! И, может быть, эта картина подвигнет меня к написанию поэмы… Но вы молчите! Вы против?
Никогда еще Фредди не казался ей таким нелепым — восторженный, с горячечным блеском в золотисто-зеленых глазах.
— Как вам угодно, — тихо ответила Джейн в надежде, что он поймет намек и оставит ее в покое.
Но надежды были напрасны.
— О, благодарю вас! — засуетился Фредди. — Одну минуту! Я только возьму перья, бумагу, чернильницу и немедля вернусь!
«Немедля…» О, Господи, до чего же он смешон!
— Я буду на северной лужайке, — солгала Джейн.
Убедившись, что Фредди скрылся из глаз, она тотчас же покинула холл. Она не собиралась дожидаться его — как не собиралась и идти на северную лужайку.
Увы, Фредди все же разыскал ее — красный и запыхавшийся.
— Джейн! — радостно закричал он, сжимая в руках довольно увесистый альбом. — Мне неудобно поправлять вас, но это южная лужайка!
— Неужели? — Джейн изобразила удивление и оглянулась вокруг. — Действительно, — согласилась она, надеясь, что Фредди не заметит иронии в ее голосе.
Он не заметил.
— Ох, несчастные женщины! У них нет никаких способностей к ориентированию. Но не отчаивайтесь. Господь мудро разделил человечество на мужчин и женщин, чтобы первые брали под свое покровительство вторых.
Джейн с неожиданной мстительностью подумала, что сам-то Фредди способен и в трех соснах заплутаться. В эту минуту она испытывала сильнейшее желание ударить его — рукой или обидным словом. По крайней мере, объяснить ему то, чего он не способен понять сам: ей хочется видеть его где угодно, только не рядом с собой!
Она сделала последний выстрел, и Фредди помчался собирать стрелы с резвостью хорошо натасканного английского спаниеля. Джейн почувствовала, что ее раздражение начинает понемногу утихать. В конце концов, ведь Фредди ни в чем не виноват! Пока он старательно искал каждую из восьми стрел, Джейн снова проигрывала в памяти события минувшей ночи, вспоминала, как впустила Торпа в свою постель, в свое тело и, в известном смысле, — в свою душу…