В тусклом свете лампы Гриф наконец разглядел распухшее лицо преступника и, почти сразу узнав в нем Старка, тихо присвистнул.
– Это твой человек?
– Я прогнал его с корабля.
Глаза Стюарта мгновенно потемнели.
– Надеюсь, ты не думаешь, что я как-то причастен к его делишкам?
Стюарт прислонился к письменному столу, на котором были разбросаны учетные книги и счета.
– Боюсь, ты причастен, старина, – спокойно сказал он и, взяв в руку карандаш, начал вертеть его в пальцах. – Похоже, все это из-за твоего брака.
Гриф пристально посмотрел на Стюарта, и тот печально улыбнулся:
– Неприятно сообщать тебе плохие новости, но, кажется, этого парня наняли, чтобы убить твою жену.
За окнами отеля в Дувре стоял густой туман; он оседал каплями на стекле, постепенно стекая вниз тонкими струйками воды. Такая же промозглая погода была и в Кале. Тесс и так уже измучилась, находясь в море: ее пребывание в течение трех месяцев в непрерывно качающейся каюте под конец стало совершенно невыносимым, однако, когда она сошла на берег, ей не стало легче. Суша вызывала у нее неприятное ощущение непривычной неподвижностью, и так же, как на качающейся палубе, ее не покидало впечатление, что кресло, в котором она сидит, вдруг начинает медленно отъезжать от стола.
Через несколько недель после отплытия из Папеэте у нее начались приступы морской болезни, и с тех пор они так и не прекращались всю дорогу. Если бы не симпатичная дружелюбная пассажирка, жена ушедшего на покой капитана китобойного судна, Тесс вряд ли пережила бы это путешествие. Помимо настоятельных советов «съесть кусочек пудинга» или «спуститься вниз отдохнуть», эта почтенная леди оказывала Тесс всяческую помощь, выступая, по ее же собственным словам, а качестве «спасительного якоря в бушующем море».
Даже осознание того, что является истинной причиной ее недомогания, не помогло Тесс выйти из депрессии, однако благодаря заботливой спутнице она хотя бы постепенно начала есть. Новая подруга объяснила ей, что она должна хорошо питаться. Обязанность Тесс перед жизнью, зародившейся внутри, – потреблять как можно больше овощей и фруктов, даже если ее раздражает один только их вид.
В результате Тесс каким-то образом сумела перенести холодные штормы в районе мыса Горн, экваториальную жару, сопровождаемую крайней депрессией, и даже свирепый ураган в Атлантике. Чувствуя себя несчастной, она плакала каждый день, но это не были слезы отчаяния. С каждой пройденной кораблем милей Тесс становилась все более злой и решительной, стремясь выжить назло человеку, который оставил ее одну и тем самым обрек на незаслуженные мучения.