«Probitas Fortis», – вспомнил Гриф надпись на кольце, что означало: «Честь превыше всего».
От того, что случилось сразу после нападения пиратов, у него мало что осталось в памяти. Они медленно двигались вперед на приспущенных парусах, и Гриф спешно учился управлять кораблем, со страхом стоя у штурвала, в то время как Грейди ухитрялся справляться со снастями одной рукой. Только позже Гриф осознал, что это был почти сверх человеческий подвиг. Шторм отнес их к югу, и они два месяца дрейфовали в Индийском океане, оставаясь в живых благодаря наличию провизии, заготовленной в расчете на тридцать человек.
Прошла неделя после удара по голове, прежде чем зрение Грифа восстановилось окончательно. В течение двух следующих недель его не покидали мысли о корабле капитана Элиота; еще несколько дней потребовалось на то, чтобы эти размышления привели его к мучительному вопросу, и тогда он спросил у Грейди, почему военный корабль не спас их.
В ответ тот только пожал плечами, и Гриф больше не стал спрашивать.
В тот день, когда дядя Алекс умер и они похоронили его, Грейди спросил Грифа, куда он хотел бы отправиться.
– Домой, – без промедления сказал мальчик, и этим ограничились его планы на будущее.
– Домой в Англию или в Индию?
Гриф подумал о пони, оставленном в Калькутте, и о любимом мангусте по имени Себастьян, а также о своей семье, об их бунгало и комнатах, которые теперь опустеют и где уже больше не будет звучать смех матери и сестер. В этот момент он начал понимать, какая жизнь ждет его впереди.
– В Ашленд, – ответил Гриф.
Туда они и направились.
Когда они подошли к юго-восточному побережью Африки, Грейди высадился на берег и вскоре вернулся с двумя мужчинами. Потом они опять отплыли и двинулись на юг. На пути в Кейптаун они останавливались еще четыре раза, но Гриф так ни разу и не ступил на берег. В конце концов на корабле собралась пестрая команда, включающая самого Грифа, Грейди, трех американцев, одного датчанина, француза и африканца.
Таинственная скрытность Грейди смущала Грифа, и его первым побуждением было обратиться к властям и сдаться на их милость. Теперь-то он понимал, что тогда представляли собой «Арктур» и его команда. Это был лакомый кусочек для тех, кто хотел бы завладеть кораблем. Гриф уже знал по собственному опыту, что на весах правосудия справедливость не могла противостоять силе: власти были бы рады взять «Арктур» под свою протекцию и отправить подальше его юного владельца на произвол судьбы.
Гриф сделал большой глоток рома и откинул голову на твердую переборку. Он никак не мог отделаться от страшных воспоминаний, и ему хотелось напиться, чтобы не думать о прошлом. Смерив взглядом то, что осталось в бутылке, он понял, что едва ли этого будет достаточно. Впрочем, через четыре часа все равно придется вставать: обязанности капитана не позволяли ему долго отдыхать.