Джордж, ничуть не испугавшись материнского гнева, повернулся к Фоли и доверительно сообщил:
– Да, мэм, и моча у него багрового цвета.
– Джордж! – выдохнула миссис Кауч, наливаясь тем же цветом. – Не смей так… О!
Фоли наконец поняла, что речь идет о сумасшедшем короле Георге, а не о тезке его величества, который успел перемазаться кремом.
– Об этом не говорят в гостиных, Джордж, – заметила она, бросив на мальчика суровый взгляд. – Мы сейчас лишимся чувств.
– А я все равно буду говорить! Мне так нравится! – заявил Джордж.
– Да, и маме тоже нравится, так что не потакай ей! – сказала Мелинда, тряхнув золотистыми кудрями.
– Я думал, миссис Гамильтон будет интересно, – добавил Джордж. – Она же всегда спрашивает про это…
– Джордж! – прикрикнула на него миссис Кауч.
Фоли улыбнулась:
– Позже расскажешь мне, Джордж, вот только отойдем с тобой за мусорную кучу.
– Мама! – воскликнула Мелинда тем же тоном, которым миссис Кауч пыталась приструнить сына.
Фоли в ответ лукаво усмехнулась. Мелинда, в свои восемнадцать превратившаяся в хорошенькую девицу, целых десять секунд удерживала на очаровательном личике неодобрительную гримаску. Затем ее правильный греческий носик сморщился, и она затряслась от беззвучного смеха.
К счастью, миссис Кауч, на которую они возлагали большие надежды касательно первого сезона Мелинды, кажется, не заметила отклонений от этикета.
– Я говорила про принца-регента, Джордж, – строго сказала миссис Кауч и понизила голос до драматического шепота: – Если он спятит, как и его отец, просто ума не приложу, что нам тогда делать!
– Во-первых, – принялась вслух размышлять Фоли, – если его посадят под замок как буйнопомешанного, надо будет позаботиться о том, чтобы Дамский комитет по-прежнему возглавлял благотворительный церковный базар. У принца, наверное, столько милых безделушек, что после продажи хотя бы одного из его поместий мы выручим достаточно денег и сможем заново отстроить колокольню.
Мелинда проигнорировала неуважительное высказывание по отношению к принцу-регенту.
– В газетах пишут, что он всего лишь вывихнул лодыжку, – сказала она. – И теперь лежит в постели.
Миссис Кауч возразила, что именно это и доказывает, что регент тронулся умом, поскольку ни один здравомыслящий человек его комплекции не сможет станцевать шотландскую удалую без ущерба для здоровья. Фоли выглянула в окно и увидела почтальона, который обходил двери домов вдоль главной деревенской улицы. Весенний ветер оттопырил его воротник и развевал шарф. Она никак не ожидала, что он остановится у двери ее дома. И когда все же остановился, она удивленно вскинула брови и встала с кресла.