– Может, он приходил уже, да заметил нас, а теперь не покажет сюда и носа… – проговорил как-то утомившийся от длительного безрезультатного ожидания Дергачев.
– Видимо, не очень нужна ему посылка, раз не торопится, – шепнул старший лейтенант, не оборачиваясь на голос товарища. – Помнишь, прошлый раз почти до снега сидели. Никто уже не думал, что придет…
Вдруг Соколов умолк, приложил к губам палец. Заволновалась собака. Дергачев замер и стал напряженно вглядываться в щели между насыпанным сверху валежником.
Неожиданно по стволу высокой сосны скользнул солнечный зайчик, и на поляну выехал велосипедист. У камня он слез с машины и, прислонив ее к сосне, огляделся.
– Смотри, – проговорил Дергачев, прижавшись губами к самому уху старшего лейтенанта. – Тот, хромой. Видно, ему тут понравилось…
Люди в засаде замерли. Не отрываясь, следили они за хромым. Куча сухого хвороста, прикрывавшая людей в засаде, не привлекла его внимания. Она выглядела естественно, не вызывала подозрений, и самый придирчивый глаз не мог заметить здесь следов пребывания человека.
Хромой ходил по поляне, нагибался, что-то поднимал с земли. Из траншеи не было видно, что он собирает.
Собака тревожно шевелила ушами, нетерпеливо посматривала на проводника, словно ожидала приказания броситься вперед. Но крепкие руки проводника сжимали ей челюсти и туго натягивали ошейник.
Хромой прошел совсем близко от кучи валежника, и Соколов увидел, что он собирает шишки, сосновые шишки, валявшиеся кругом. Он опускал их в мешок, подвешенный к поясу. То ли случайно, то ли с умыслом, но держался он все время рядом с камнем, кружил возле него, обходя то справа, то слева.
С напряжением следили за ним чекисты. Несколько раз казалось им, что хромой хочет присесть у камня, чтобы начать выкапывать из земли «посылку». И только громадным усилием воли сдерживали они себя, чтобы не выскочить из засады.
Но вот неизвестный поставил туго набитый мешок на землю у западной стороны каменной глыбы, еще раз осмотрелся и присел на корточки. Рук его не было видно. Мешок загораживал их.
– Выкапывает… – прошептал младший лейтенант.
– Тихо, Коля, тихо… – успокоил его Соколов, не отрывая взгляда от хромого.
И в эту минуту хромой поднялся. В руках у него был всего лишь тонкий запутанный шнурок. Размотав его, человек поднял свой мешок с земли, связал его, затем прикрепил к багажнику велосипеда, неуклюже взобрался в седло и уехал.
– Вот видишь, – сказал Соколов. – Ни в чем не виновный человек.
Вечерний лес затихал. Темнота выползала из овражков и словно размытой тушью заливала кустики, деревья, черные завалы бурелома. Зябко ежась, проводник обнял собаку за шею и спрятал лицо в ее густой шерсти.